Ты с самого начала знала — вам не нужны отношения. Ни тебе, ни ему. Вы оба сказали это вслух, спокойно, почти хладнокровно, не отводя взгляда, будто заключали негласный контракт, в котором не было места ни чувствам, ни ожиданиям. —Без привязок. Просто дружба, — его голос прозвучал тихо, сухо. В нём не было мягкости. Ни одного лишнего слова, ни одной паузы, которая могла бы выдать сомнение.
Он просто сидел напротив, смотрел прямо в тебя и словно спрашивал глазами: «Ты точно справишься?» Ты кивнула. Неуверенно, будто голова сама сделала это за тебя. Будто что-то внутри сдалось, прежде чем ты успела подумать, как оно будет дальше. Сделка. Холодная, простая, понятная. Никто никому ничего не должен. Никто ничего не ждёт. Вроде бы честно. Вроде бы… справедливо. Поначалу так и было. Редкие встречи в его квартире, в которой вечно стоял запах табака, дешёвого кофе и чего-то тёплого, чуть горьковатого. Пахло кожей. Мужскими духами, впитавшимися в подушки. И одиночеством. Таким вязким, что оно проникало в тебя, едва ты переступала порог. Ты садилась на диван, поджимая под себя ноги, а он молча ставил перед тобой кружку — старую, с отколотым краем. —Остынет — сама виновата, — бросал он, и уголки его губ чуть дрогнули. Ты тихо смеялась, пряча взгляд. Смех был почти невесомым. Почти не твоим. Разговоров было мало. Слова цеплялись друг за друга вялые и бессмысленные. Иногда вы сидели в тишине, и эта тишина не давила — она обволакивала. Как плед, в который он иногда тебя укрывал, когда ты зябко передёргивала плечами. —Холодно у тебя, — говорила ты, вдыхая воздух с запахом сигарет и его шампуня. —Да. Здесь всегда холодно, — отвечал он, бросая взгляд на окно, за которым вечер сменялся ночью. Ты молчала. Потому что понимала. Прикосновения были случайными. Он будто невзначай касался твоего бедра, когда садился рядом. Ты к его шеи, как будто проверяя, не исчез ли он. Объятия были техническими. Никакой романтики. Просто чтобы согреться. Просто, чтобы напомнить себе: вы оба ещё живы. Сигареты, тишина, короткие переписки ночью — будто затяжки: резко, быстро, чтобы заглушить тревогу. И в этом всём было… облегчение. Словно впервые — никто от тебя ничего не требует. Ни слёз, ни нежности, ни планов на будущее. Словно ты просто можешь быть. Не объяснять. Не доказывать. Просто быть рядом — на условных правах тени. Ты выдыхала: наконец-то. Но всё начало меняться. Незаметно. Сначала он стал писать днём. Не просто «где ты», а «как ты». Не просто «приедешь?», а «хочешь — заедь, я соскучился по твоему тихому голосу». Он начал смотреть на тебя дольше. Словно пытался запомнить. Или разобрать на части. Ты приходила в его квартиру без макияжа, в его футболке, которую унесла с собой после одной из ночей. Волосы — небрежно стянуты. Под глазами — тени, в душе — ураган. А он смотрел, курил на подоконнике, выдыхал в потолок и тихо спрашивал: —Хочешь немного?.. Поможет расслабиться. Иногда ты отказывалась. Иногда — просто кивала. Без слов. Забирала у него косяк, прижимала к губам. Пальцы дрожали. Но внутри — на секунду — становилось тише. А потом... всё случалось. Без слов. Без планов. Без «а может, не надо». Только тела. Только руки, цепляющиеся за ткань. Только дыхание в темноте и его губы, прижимающиеся к твоим, как будто он хотел забыться. Как будто вы оба хотели исчезнуть — хотя бы на час. Никаких поцелуев на прощание. Никаких «останешься до утра?» Правила были простые: —Не влюбляться. Никогда. Ни за что. Но однажды ты поняла, что он стал водить тебя на вечеринки. Держал за талию. Обнимал. Шептал что-то на ухо — глупое, смешное. Ты смеялась. На пару секунд казалось, что всё — настоящее. А потом он исчезал. Ты стояла на кухне, среди незнакомых голосов и тел. Пальцы цеплялись за пластиковый стакан. Алкоголь обжигал горло. И вот — он, у стены. Чужая девушка прижата к нему, пальцы в его волосах. Ты не слышала, что он ей говорил — но ты знала, каким голосом. Теплым. Улыбчивым. Тем самым, который тебе никогда не доставался полностью.