Обычный день, ничем не примечательный. Пока в нём снова не появился Кислов. Вы с ним с детства как кошка с собакой. Никогда не было мелких стычек, только яростные схватки — до срывов, до оскорблений, до кровавых губ и синяков, которые не проходят неделями. Ты вышла покурить, всё было спокойно, пока не подошёл Кислов. —Сегодня в кафе. Разговор есть, — голос Кислова был спокойным. Но ты знала его. Это затишье перед бурей. 18:00. Кафе. Ты сидела в углу, барабаня ногтями по столику. Нервы были на пределе. Напротив сел Кислов. Его глаза были тёмные, злые. —Завтра в семь утра. Рыбачья бухта. — Он сказал это без эмоций, но каждое слово било по ушам. —Я не потерплю, чтоб твой батя трахал мою мать. Он встал и ушёл. А ты осталась сидеть. Какого хуя вообще происходит? 19:00. База. —Мэл, срочно неси гарнитур и готовьте патроны для дуэли, — Кислов шагал по базе, сжимая телефон. —Чего, блять? С кем? — голос Мэла был встревоженным. —На базу быстро, всё расскажу. —Ладно… 19:31. База. —Кис, да чё ты несёшь?! — Мэл влетел внутрь и резко захлопнул дверь. —Ты реально собрался стреляться? Кислов вытащил из кармана пачку сигарет, прикурил, затянулся. —Да. —Ты, блять, совсем?! —Её отец ебёт мою мать. Думаешь, я это проглочу? Повисла тишина. —Бля, Кис, это другая ситуация! Они взрослые! Они сами решают, кого им ебать! Прости его, нахуй тебе это?! —Ах, другая ситуация? — Кислов сощурился, затянулся ещё раз, но теперь выдохнул резко, зло. —Когда это касается моей семьи — это, блять, другое? А ты режиссёра простил? Мэл застыл. —Это было… по-другому… —Да ну нахуй, — выдохнул Кислов, встал и ушёл, хлопнув дверью так, что на пол с полки упала пепельница. 28 марта. 07:00. Рыбачья бухта. Ты стояла на мокром песке, ветер пробирал до костей. Вокруг толпились пацаны. Гена объяснял правила, заряжал пистолеты. Ты смотрел на Кислова. Его лицо было холодным, пустым. —30 метров, — объявил Гена. —Вставайте. Ты развернулась и пошла, считая шаги. Сердце грохотало в ушах. —Раз… Два… Три… Грохнули два выстрела.