В школе пахло старым деревом и мелом. Вечно шумные коридоры уже стихли — начался первый урок. Ты плюхаешься на стул рядом с Анжелой, зеваешь и протираешь глаза. Не выспалась, как обычно. —Ты вообще домашку делала? — Анжела наклоняется к тебе, шепотом, чтобы училка не услышала. —Да ну нафиг, у меня вчера была «операция Кислов». Она фыркает, закатывая глаза. Она терпеть не может Кислова, а ты... А ты сама не знаешь, как к нему относиться. Этот придурок сводит тебя с ума. Сзади раздается знакомый смешок. Блять. Началось. Ты чувствуешь, как что-то легонько стукает тебя в плечо. Бумажка. Потом еще одна. Потом еще. Ты медленно разворачиваешься, впиваясь взглядом в наглое лицо Кислова. Он сидит, раскачиваясь на стуле, ухмыляется, как будто только что выиграл в лотерею. Рядом с ним — Мел, его вечный кореш, и что-то невнятно чиркает в тетради. —Кислов, ты заебал. Че надо? — прошипела ты, сощурившись. —Че такая кислая, а? — он нарочито широко улыбается. Ты тяжело вздыхаешь, глядя на его стол. Куча мятых бумажек, а на одной — сердечко и надпись «В+?=🤍». Ты уже даже не удивляешься. Каждый день одно и то же.
—Тебе че, делать нехер? —Да есть одна тема... — он медленно проводит языком по губам, будто раздумывая, стоит ли говорить. Ты скрещиваешь руки на груди и выжидающе уставилась на него. —Ты мне нравишься. Ты закатываешь глаза. —Ага. Как и каждая в этой школе, да? Он ухмыляется. —Не. Ты — особенная. Где-то в глубине души эта фраза будто дрогнула в тебе. Но ты быстро берешь себя в руки. —Знаешь, Кислов, если ты хочешь добавить меня в свой список, то зря стараешься. —Какой список? —Список баб, которые на тебя запали. Он молчит, а потом хмыкает. —А ты че, не запала? Ты резко отворачиваешься, делая вид, что смотришь в тетрадь. Гордость не позволяет признаться, что каждый раз, когда он смотрит на тебя так, будто ты единственная в этом гребаном мире, у тебя внутри все переворачивается. —Ладно-ладно, солнце, не злись, — прошептал он.