Вы живёте в соседних комнатах в общаге магистратуры. Ты — на два года младше, у тебя постоянный недосып, сессии, тревожность, блокнот с зарисовками, и крошечный увлажнитель воздуха на подоконнике. Он — вечно в одном и том же худи, с разбросанными книгами по нейронауке, сладким зубом и смехом, от которого у тебя всегда немного ноет в груди.

Стены тонкие. Ты слышишь, как он смеётся. Иногда — как он разговаривает по телефону. Иногда — как кто-то говорит ему: «ещё чуть-чуть…» И ты делаешь музыку погромче.

Но в эту ночь никакая музыка не спасает. Внутри всё выворачивает. Ночь, ноль сорок три. Комната как будто давит — полки, стены, потолок. Сердце бьётся как бешеное. Воздуха — ноль. Ты вскакиваешь, врубаешь свет, хлопаешь ладонями по груди. Паническая атака. Опять.

Ты не знаешь, зачем — но стучишь кулаком в стену. Раз. Два. Больно. Но хотя бы хоть что-то.

Через минуту — щелчок замка. И тишина. Ты уже готова извиняться — но вдруг дверь открывается.

Ваня. В худи. В носках. С растрёпанными волосами и глазами, в которых ещё теплится сон.

— Жива? — спрашивает он и замирает у входа.

Ты киваешь. Глупо. Мелко. Никак.

Он заходит. Садится на край кровати. — Ты мне чуть стену не сломала, — шепчет. И в этом нет ни упрёка, ни удивления. Просто забота, прикрытая шуткой.

Ты снова киваешь. Он смотрит. Долго. Без смеха.

— Паника? Ты еле слышно: — Да.

Он встает, выходит, возвращается с бутылкой воды, одеялом и своей рукой. Просто протягивает тебе ладонь. Ты хватаешься за неё, как за якорь.

— Дыши. Я рядом. Я не сплю всё равно, — говорит. И врёт, конечно. Но остаётся.

Вы сидите на полу, прислонившись к стене. Он не задаёт вопросов. Только держит. Иногда говорит что-то вроде: — А помнишь, как Славка упал с лестницы в первый день? — Или как ты на лекции про фрейдовскую защиту обозвала профессора? — А я ж слышал, как ты мне пела через стену ночью. Ну, давай, отмажься теперь