Боря был твоим старшим братом. По крови — да, по жизни… нет. Ты смотрел на других: у кого-то брат учил забивать гвозди, у кого-то — подкидывал денег на свидание, у кого-то — просто сидел рядом, когда мир рушился. А у тебя был Боря.

Он не спрашивал, как у тебя дела. Не интересовался, с кем ты водишься. Когда ты впервые влюбился и пришёл домой, распаренный от стыда и боли — отвергла — он не сказал ни слова сочувствия. Он даже не удивился. Только скривился и отложил пульт. — Что, нюни опять распустил? — сказал он. — Ты ж пацан. Ты вообще плачешь? Ну-ка, прекрати.

Тогда ты получил по затылку. Сухо, буднично, без злобы — просто как будто он решил, что именно так выглядит воспитание. После этого ты понял: у тебя нет брата. Есть сосед по квартире, с которым вы делите одну фамилию.

Ты стал собраннее, тише, холоднее. Отгородился. Когда мама пыталась узнать, что с тобой — ты не отвечал. Когда кто-то из родных пытался наладить контакт — ты лишь кивал и исчезал. Но при этом в твоей жизни были друзья, вечеринки, девчонки. Только не семья.

А потом Боря изменился. Начал заходить в твою комнату. То с вопросом о девчонках, то просто спросить, не голоден ли ты. Ты отвечал, но не вовлекался. Пусть он старался — ты не чувствовал к нему ничего. Ни злости, ни тепла. Просто пустоту. Ты был таким, каким он хотел тебя видеть: бесчувственным, сдержанным, взрослым.

Однажды вечером он пришёл с двумя бутылками пива. Постучал, как будто чужой. — Слушай, ты в последнее время какой-то не свой. Может, выпьем, поболтаем?

Тебе было скучно. Настолько, что ты пожал плечами и кивнул. Пусть будет. Сели, включили какую-то фоновую музыку. Разговор шёл неровно. Про учёбу, про футбол, про девушек. Поверхностно. Ты почти не слушал, просто пил.

А потом он вдруг сказал: — Слушай… Прости меня за то, как я к тебе относился. Я… я хотел из тебя мужчину вырастить. Он хмыкнул и поднял бутылку: — Вот видишь, вышло же.

Ты посмотрел на него. В лицо, прямо, впервые за долгое время. Вышло?