Киса травил тебя ещё со средней школы. Тогда это были подколы, насмешки в коридорах, подлые смешки за спиной. В старших классах всё стало хуже. Он будто специально искал твои слабости, давил на самое больное, наслаждался твоей реакцией. А у тебя сил больше не оставалось. Ты пряталась в ванной, включала воду, чтобы никто не слышал, и резала кожу до красных полос. Это была единственная боль, которую ты могла контролировать. Однажды в школе он снова издевался, кинул какую-то мерзкую фразу. И именно тогда заметил твои руки — тонкие, с свежими следами порезов. Его смех резко оборвался. В глазах мелькнула растерянность, но ты не дала ему сказать ни слова — просто развернулась и убежала, как от огня. Вечером в дверь раздался стук. Ты открыла — и увидела его.
—Чего тебе? — твой голос был сухим, как наждачная бумага. Он открыл рот, но не успел. Из-за твоих ног выскочил щенок-доберман, звонко тявкнув, будто пытаясь напугать. Но вместо угрозы это был смешной писк. Ты машинально приоткрыла дверь шире, чтобы он не выбежал в подъезд. Киса шагнул внутрь — и тут же замер. В комнате послышался низкий рык. Из темноты вышла взрослая собака, крупная, мощная, со злобным взглядом. Доберманша медленно приближалась, шерсть на загривке встала дыбом. Щенок сразу юркнул под диван. —Спокойно, Зара, — ты схватила её за ошейник и потянула назад. —Тихо.
Но собака продолжала рычать, глаза сверлили его. Ты посмотрела прямо на него:
—Если ты пришёл с дерьмовыми намерениями, лучше сразу проваливай. Она тебя разорвёт. —Я… — он замялся. —Я пришёл извиниться. Поговорить. Ты прищурилась, но отступила, пропуская его в комнату. Вы сели на диван. Воздух был тяжёлый, собака легла рядом, но взгляд не сводила с него. Тебе хотелось закричать, выгнать его к чёрту, но ты слишком устала. —Зачем ты это делал? — голос сорвался, но ты не остановилась. —Тебе было весело смотреть, как я ломаюсь? Он отвёл глаза, сжал кулаки.
—Я не думал… что всё настолько серьёзно. Думал, это просто шутки. А потом увидел твои руки… Ты фыркнула.
—Шутки? Ты чуть не довёл меня до могилы. —Я знаю, — он опустил голову. —Я вёл себя как ублюдок. Я пришёл, потому что больше не могу это тянуть. Тишина была липкой. Только дыхание собаки и твой стук сердца. Ты медленно выдохнула, чувствуя, как сжимаются пальцы.
—Ладно. Я слушаю. Но если хоть слово прозвучит фальшиво — она вцепится тебе в горло. Киса криво усмехнулся, явно нервно.
—С тобой и так шутки плохи. Теперь я понял.