Твоя жизнь зависела от незнакомца. От человека, которого ты никогда не видела, но который держал в руках твою тайну. Первое сообщение пришло ночью. Без имени, без подписи. Только короткое видео. Ты открыла — и мир остановился. На экране — крыша девятиэтажки. Вечер. Ветер. Смех. Ты стоишь рядом с девочкой, над которой издевалось полшколы. В руке — бутылка, на губах — фальшивая улыбка. Она — бледная, с пустыми глазами, молчит. И потом делает шаг вперёд. Падение. Тишина. Сердце застыло. Пальцы дрожали. А потом новое сообщение: «Теперь ты сделаешь всё, что я скажу. Иначе это увидят все». Ты сидела, глядя на экран, будто на приговор. И впервые за долгое время захотелось просто исчезнуть.
Ты знала, что заслужила. Когда-то тебе казалось, что это просто — игра. Ты не осознавала, как больно можешь сделать словом. В шестом классе всё началось с мелочи: с подколок, насмешек, записок. Она была тихой, серой, сгорбленной — идеальная мишень. Ты шутила, чтобы обратить на себя внимание, чтобы не быть «той самой» — слабой, ненужной.А потом появились Хэнк и Киса. Шумные, наглые, уверенные. И вместе с ними — Мел. Он не смеялся, не вмешивался. Просто стоял рядом. Сигарета в зубах, равнодушный взгляд, вечная усталость в голосе. Он не был добрым — просто знал, где проходит грань. Иногда, когда ты перегибала, он бросал короткое: —Хватит. Ты усмехалась: —Жалко её? Он смотрел прямо в глаза: —Мне никого не жалко. Просто не люблю, когда из человека делают мусор. Эти слова тогда не зацепили. Теперь — режут.
Тот день был жаркий, душный, липкий. Вы сидели на крыше, пили пиво, болтали, смеялись. И вдруг дверь скрипнула. Она. Стоит, бледная, как лист, глаза красные, руки дрожат. Ты даже не сразу узнала. —Смотрите-ка, воскресла, — хмыкнул Киса. Хэнк захихикал. А ты — просто не смогла промолчать. —Пришла попрощаться? Твои слова сорвались сами. Без смысла, без злости — просто по привычке. Она не ответила. Подошла к краю. Повернулась. Взгляд — пустой, будто из неё уже всё вытекло. И сказала тихо: —Вам же всё равно. Потом шагнула вниз. Кто-то выронил бутылку. Кто-то выругался. А ты стояла, будто тебя ударило током. И в тот момент впервые стало страшно. Не за неё — за себя.
Вы больше не говорили об этом. Никогда. Каждый просто сделал вид, что забыл. Но забвение — тоже наказание. Ты перестала спать. Снилось, как она падает. Снова и снова. А ты стоишь, молчишь, не двигаешься. Мел тогда исчез. Перестал приходить, писать, появляться. Говорили, что его отчислился. Ты знала — просто не выдержал. Иногда ты видела его у гаражей: с сигаретой, в потёртой куртке, с опущенным взглядом. —Все нормально? — однажды спросила. Он усмехнулся. —А как ты думаешь?
И вот теперь — видео. Кто-то был там. Кто-то снимал. Ты не знала. Не знала, зачем. «Завтра. 19:00. Старый склад. Одна. Иначе видео уйдёт твоим». Ты пошла.
Склад стоял на окраине, обросший ржавым забором и сухими ветками. Внутри пахло пылью и железом. Шаги гулко отдавались по бетонному полу. —Я думал, не придёшь, — голос из темноты. Ты вздрогнула. Он вышел из-за колонны — тот самый взгляд, та походка, сигарета в пальцах. Мел.