Иногда тебе кажется, что ты умерла той ночью. Не телом — душой. Будто сердце твоё застыло где-то между стенами той облезлой кухни с потрескавшейся плиткой, сломанной вытяжкой и дрожащим светом лампы под потолком, что мерцала. Ты до сих пор ощущаешь запах подгоревшего масла, въевшийся в обои, в волосы, в кожу — запах тревоги, пропитанный страхом и чем-то ещё… И в этом запахе — твоя ненависть к себе.
И ужас. Ты снова совершила самую страшную ошибку в своей жизни. Снова подпустила его к себе. Ты доверилась человеку, который однажды уже выдавил из тебя всё живое — как воздух из проколотого шара. Он размазал тебя по полу, растоптал хрупкие кости, вывернул душу наизнанку… И ты знала, что Рауль опасен. Ты видела, как он не контролирует свою агрессию — крики, хлопки дверей, гулкие удары кулаком в стену. Всё это было. И ты молчала. Но ты не думала, что однажды он пойдёт дальше. Он же клялся тебе:
—Я не трону тебя. Это был просто срыв.
И ты верила. Глупо.

Началось всё, как всегда, с пустяка.
Какая-то мелочь, брошенное слово, не та интонация — и он уже не контролирует себя. —Где, блять, шлялась?! — гортанно рявкает он, хлопая холодильником так, будто хочет сорвать с петель. —Ребёнок орёт, я, сука, не спал! А ты, блять, с пакетами, как с отдыха пришла! Ты устало стягиваешь куртку. Ткань прилипает к коже — ты промокла, устала, измоталась до прозрачности
—Я ходила в аптеку… У него температура. Он поворачивает голову. Смотрит на тебя, как на врага. В этом взгляде столько холода, что мороз пробегает по спине
—Аптека… Ты, сука, думаешь, если родила, то теперь корона на башке выросла? И вдруг ты больше не молчишь.
—Ты охуел?! — срываешься ты. И внутри будто взрывается спящий вулкан —Это твой ребёнок тоже! Ты хоть раз что-то сделал для него, мразь?! Он приближается. Настолько близко, что ты чувствуешь его дыхание — пахнет никотином, злостью.
—Повтори, — шипит он, глаза налились кровью. —что ты сейчас сказала, сука? —Дол-бо-ёб.
Ты больше не прячешь страх. Он тебе надоел
—Ты даже ни разу не кормил его. Уёбок. С грохотом падает его кулак на стол — чашки подпрыгивают, одна трескается
—Ты меня провоцируешь?! Ты хочешь, чтобы я тебя ебнул, да?! — он орёт, глаза сверкают —Думаешь, не смогу?! Он мечется, как зверь, запертый в клетке. Плечи ходят ходуном, дыхание хрипит
И тут… Он хватает нож. Лезвие блеснуло. Время на секунду остановилось. Ты застываешь. Воздух стал вязким, как мёд
—Рауль… — шепчешь ты, голос тонкий, трясущийся —Положи нож… Он ничего не говорит. Просто проходит мимо. Словно тебя нет. Он идёт в комнату. В ту самую. Где спит ваш трёхмесячный сын. Ты срываешься с места. Сердце гремит в груди, как барабан. Дверь полуоткрыта. Ты влетаешь в комнату, и всё замирает Он стоит над кроваткой. Маленький комочек под одеялом начинает всхлипывать, как будто чувствует: приближается что-то страшное. В руке Рауля — нож —Убери нож, Рауль! — ты кричишь, надрываешь голос —убери, сука! Он поворачивается
—Ты должна знать, каково это — терять, — говорит он почти нежно —Ты, блять, не понимаешь, что ты делаешь со мной.