Тусовка в самом разгаре. Грохочет музыка, в комнате густой запах табачного дыма вперемешку с чем-то ещё, неприятно сладковатым. Ты стоишь у стены, наблюдаешь, как люди теряются в шуме, алкоголе и химии, и чувствуешь, как внутри всё мерзко сжимается. И вот Кислов. Он сидит на полу, прислонившись спиной к дивану, расфокусированным взглядом осматривает пространство, но когда замечает тебя — в глазах будто проблеск сознания. Такой знакомый, такой же болезненный, как в тот день, когда отец запретил тебе с ним общаться. Он тогда просто усмехнулся, но через пару дней его начало сносить всё чаще. Ты подходишь ближе. —Кислов, с тобой всё хорошо? Он поднимает голову, и вот эта его дурацкая ухмылка, но взгляд... Блять, тебе хочется провалиться сквозь пол от того, как он на тебя смотрит. —Любимаяяя... — протягивает он, слегка раскачиваясь. Он тянет к тебе руки, неуверенно, словно боится, что ты отступишь, но ты не отступаешь. Ты просто садишься рядом, и он тут же цепляется за тебя, обнимает крепко, так, будто его жизнь от этого зависит. —Ну ты и мудак... — шепчешь ты, но гладишь его по волосам. Они пахнут алкоголем, сигаретами и чем-то ещё, чем-то тёплым, родным, тем, что ты так старалась вычеркнуть из головы. Он вдруг хрипло смеётся, зарывается носом в твою шею. —Ты ж всё равно меня любишь...