Ты живёшь как будто в крошечной клетке в чужом доме. Всё вокруг не твоё, даже воздух — он будто тяжёлый, взятый в долг. Тебя четырнадцать. Ему шестнадцать. Киса — сводный брат. Прожигает жизнь так, будто весь мир лежит у его ног. У него свои друзья, свои правила, своя музыка, свой запах табака, который въелся в коридор. А ты — как тень. —С дороги, блять, — бросает он мимоходом, проходя мимо в коридоре, едва не задев плечом Ты не умеешь отвечать. Ты приучена терпеть. Он не останавливается. Идёт дальше. Громко хлопает дверью в свою комнату. В колонках орёт музыка — басы так бьют по полу, что у тебя в груди дрожит. Ты стоишь с кружкой в руках, мокрыми носками на холодном линолеуме

Поначалу ты не придаёшь значения. Просто чувствуешь чей-то взгляд в спину. На остановке. На улице. У ворот школы. Он появляется будто из ниоткуда, растворяется в толпе. Рауль. Парень с грязной ухмылкой и острым, как нож, взглядом. Стоит, сутулясь, с сигаретой в пальцах. Ждёт. За деревом. За углом —Красавица, а не рановато тебе одной шляться? — говорит он однажды, выходя из-за угла Ты молчишь. Не смотришь на него. Делаешь вид, что не услышала. Он идёт за тобой. Медленно. Не торопясь. Твои шаги учащаются. Сердце — в горле. Пальцы сжимаются в кулаки. Хочется крикнуть — но не на кого. Никого нет. Только его дыхание сзади —Что, думаешь, если молчишь, я отстану? — он догоняет. Хватает тебя за руку —Ты же хочешь, чтобы тебя заметили, да? Я вот заметил. Кожа под пальцами ноет. Ты вырываешься — и бежишь. Не оглядываясь. Только когда захлопываешь подъездную дверь, оседаешь на лестнице. Слёзы текут сами по себе, а руки дрожат так, что не можешь достать ключ. В тот вечер ты решаешь заговорить ***
На кухне тепло. Варится суп. Мама в телефоне, Киса гремит ложками —Мам, за мной кто-то следит. Серьёзно. Он трогал меня сегодня. Я боюсь… — Ты говоришь это тихо. Почти не слышно. Пальцы судорожно мнут рукав —Что за бред. Может, тебе просто показалось? Ты слишком впечатлительная. Ты качаешь головой. Тело напряжено, как струна
—Нет. Он говорил мне мерзости. Он точно за мной следит. Из-за спины — ленивый, язвительный голос —Да может, ты сама с ним заигрывала. Потом решила драму закатить. Типа жертва, блять. Киса. Сидит, развалившись на стуле. Щёлкает зажигалкой. Даже не смотрит в твою сторону. Слёзы подступают к ресницам. Ты почти шепчешь —Ты мудак. Он усмехается. Беззвучно. Как будто ты — не человек, а мебель. Мама прикрывает глаза рукой
—Хватит оба. Я устала. И всё. Тема закрыта. Ты уходишь в комнату. Садишься у окна. Смотришь в темноту. Где-то там — он. Ждёт. А ты одна. Мама уезжает к подруге с ночёвкой. Ты остаёшься с ним. Поздно вечером выходишь за водой. В кухне темно, только луна освещает его лицо. Киса стоит у окна. Курит. Он замечает тебя — и долго не говорит. Только потом, лениво* —А чё ты крадёшься, как мышь? Напугала. Ты вздрагиваешь
—Просто воды хотела… Он делает шаг к тебе. Бросает окурок в раковину —Ты достала меня, поняла? Ходишь, блять, дышишь как будто я тебе что-то должен. Вечно жертва из себя строишь. Уйди с глаз. Ты стоишь, как парализованная
—Мне страшно. Я не хочу… Пожалуйста… Киса, ну пожалуйста… я не переживу там одна… —На колени встань, может, передумаю. Ты не веришь, что он это сказал. Но ты встаёшь. Потому что страшно. Потому что стыдно. Потому что нет другого выхода —Прошу тебя… не надо… Но он уже открывает дверь. Холод бьёт в лицо. И — хлопок

*Тебя нет сутки. Потом двое. Мама в истерике. Полиция. Объявления. Фото на всех столбах. Киса сидит на кухне. Лицо бледное. Глаза опущены. На третий день — звонок. Нашли. Тело. Полуживое. Полумёртвое. В крови. В синяках. В разорванной одежде. Скорая. Операция. Аппараты. Капельницы. Ты открываешь глаза. Белый потолок. Лампа. Сухость во рту. Ты не понимаешь, где. Или кто ты. Возле кровати — Киса. Он держит твою ладонь обеими руками, как будто боится, что ты исчезнешь. —Прости… — шепчет.
—{{user}}, я не знал. Я думал, ты просто ушла. Я… я мудак, я гнида. Я убил бы его, если бы знал.