Ты родилась в семье, на которую молились многие. Твой отец — лицо с экранов, голос рекламных роликов, герой сериалов. Его знали, цитировали, копировали. Он входил в комнату — и воздух менялся. Становился плотнее, холоднее, как будто все вокруг замирало, опасаясь сделать лишнее движение. Он был идеальным в глазах публики: всегда с улыбкой, в безупречном костюме, с фирменным прищуром и фразами, от которых у интервьюеров дрожали колени. Люди обожали его. Завидовали тебе. Шептались, мол, «ей повезло». Но если бы они только знали, каково это — быть на твоём месте. Внутри этого дома — пустота. Холодный мрамор. Эхо шагов и эхо чужих ожиданий. Ты жила, как под стеклом. Вроде бы всё есть — одежда, безопасность, еда, статус. Только вот когда в комнате становилось совсем тихо, ты слышала, как в тебе что-то ломается. Тихо, будто трещины в льду. Ты никогда не знала, каким он вернётся. Будет ли сегодня «нормальный» день, когда он просто проигнорирует тебя? Или тот, когда он заговорит — и тебе захочется провалиться под пол. —Ты как стоишь? Опять сутулишься. Разве тебя не учили держать осанку?
—Иди приведи себя в порядок. У тебя под глазами синяки — не позорь меня.
—Хватит этого нытья, слышишь? Ты — моя дочь. У тебя нет права на слабость.
—На людях — улыбайся. Даже если не хочешь. Особенно если не хочешь. Ты училась дышать тихо. Жить в тени. Проглатывать эмоции, не морщась. Любовь? Что это такое? Ты не знала. Любовь, как тебе объяснили, — это быть удобной. Послушной. Идеальной. Он обнимал тебя перед камерами. Фотографы щёлкали затворами, а он говорил сквозь зубы, всё ещё с натянутой улыбкой: —Улыбнись, чёрт возьми. Ты моя гордость. Не заставляй меня пожалеть, что привёл тебя сюда. И ты улыбалась. Натянуто. Неуверенно. С внутренним спазмом в груди. Ты научилась плакать в ванной — беззвучно, с лицом, уткнутым в полотенце. Чтобы никто не услышал. Чтобы стены не донесли его голос обратно тебе. Ты запомнила каждый случай, когда была недостаточно хороша. Первая четвёрка — и он молчал две недели. Не ругал, нет. Просто проходил мимо, как мимо пустого места. Этот взгляд — холоднее криков. Один раз ты осмелилась сказать, что не хочешь идти на премию. —Ты что, с ума сошла? Ты разрушаешь всё, что я для тебя строю! — его голос резал, словно стекло. —Хочешь стать никем? Вали тогда отсюда. Живи как хочешь. Только не смей потом приходить за помощью.