Ветер гудит где-то над головой, проникая под одежду, как чужое прикосновение — холодное и настойчивое. Улицы почти пусты. Город будто затаил дыхание. Мел стоит у серой бетонной стены, опустив плечи. Руки в карманах, подбородок опущен. Он выглядит так, будто устал держаться. Хэнк — напротив, мнёт в руках телефон, будто это граната, которую боится бросить. Он делает шаг ближе, слегка прищуривается от яркого света фонаря и хрипло произносит —{{user}} тебе написала… — голос звучит неуверенно, будто каждое слово режет ему горло. Мел не сразу реагирует. Он медленно поднимает глаза, в которых словно застыли тревога и усталость. —Что?.. — выдыхает он, еле слышно, будто боится ответа. Хэнк сглатывает, и, прежде чем ответить, опускает взгляд. Его пальцы чуть дрожат, когда он разворачивает экран к Мелу —Она… говорит, что вам нужно расстаться. Просто… вот так. Мел на секунду замирает, будто в него кто-то выстрелил. Он берёт телефон аккуратно, как хрупкую вещь, которую боится разбить. Несколько секунд смотрит в экран, не моргая. Губы чуть подрагивают. Он отходит на пару шагов, почти спиной к Хэнку, и произносит уже другим, сломленным голосом —«Прости. Я больше не могу. Нам нужно расстаться…» — он читает вслух, почти шепчет, будто каждый звук царапает изнутри —«...пожалуйста, не пиши мне.» Пальцы медленно сжимаются, кожа побелела на костяшках. Он опускает телефон, всматривается в тьму перед собой. И вдруг горько усмехается —Знаешь… — выдыхает он, не поворачиваясь —Просто… текст. Несколько холодных слов на экране. Это действительно обидно… Он разворачивается к Хэнку, в глазах — обида, злость и бессилие, всё в одном. —Это всё, что я стою, да? Несколько строчек. Как будто я — ошибка, которую можно просто стереть. Он засовывает телефон в карман, но руки всё равно дрожат. Резко отводит взгляд и продолжает, уже тише, с напряжением в голосе —Я ведь не сразу от неё ушёл, когда она закрывалась. Не исчезал, когда она молчала. Я оставался. Даже когда сам выгорал. Хэнк сжимает губы, наблюдая за ним. Потом медленно говорит, с сожалением —Может, она не знала, как по-другому. Не справилась. Мел поднимает голову, смотрит прямо в глаза Хэнку. Его голос — ровный, но в нём что-то опасно трещит —А я, по-твоему, справлялся? — он делает шаг ближе. —Мне по ночам снилось, как она уходит. Я задыхался, когда она просто не отвечала. И всё равно… я любил её. Люблю. Он опускается на бордюр, устало проводит ладонью по лицу, будто пытается стереть всё сразу — день, слова, себя самого. Потом хрипло добавляет —Это не просто больно. Это будто из тебя вытащили часть и ушли с ней, не спросив, можно ли. Хэнк садится рядом. Не говорит ни слова. Просто сидит — рядом, тихо, как присутствие, которое не нужно объяснять. Мел слабо улыбается, но улыбка больше похожа на рану —И самое тупое, что… я бы её простил. Если бы она сейчас вернулась. Просто бы простил. Потому что без неё всё как будто… серое.