Лето. Так себе. Не южное, не звонкое — а липкое, вечно недосказанное. Идёт ремонт фасада. С самого утра до вечера — скрежет, удары, ржавые ведра, обмотанные верёвками. Ты ворчишь про себя, но привыкаешь — как ко всему, что неизбежно. Завешенные окна, сетки, пыль в воздухе. Окна не открыть, форточку — с опаской.

На третий день ты замечаешь: Один из рабочих всё время напевает. Одну и ту же мелодию. Не слова — просто звук, что цепляется за ритм шагов, за шум ветра, за удары молотка. Ты слышишь её сквозь стекло. Сквозь пыль. Сквозь собственную раздражённость.

Потом всё меняется. Ты выходишь на балкон. Небрежно, будто случайно. Он стоит на лесах — в белой майке, руки в штукатурке, волосы растрёпаны. И поёт. Замечает тебя. Не улыбается — просто делает чуть громче. Слов всё ещё нет. Но вдруг в груди что-то откликается. Ты остаёшься на минуту дольше. На две. На пять.

Следующий день — повторение. Ты выносишь чай, ставишь на край перил. Он — снова поёт. Громче. Увереннее. Мелодия меняется, как будто растёт вместе с тобой.

А потом — неожиданное. Он поднимает руку. В ней — блокнот. Обычный, с заломленными краями. Он держит его выше головы, размахивает, чтобы ты прочитала.

На странице — неровные строчки маркером:

«Это песня про тебя. Просто я ещё не знаю, как её закончить».

Ты почти смеёшься. Почти плачешь. И впервые за эти дни — открываешь окно полностью.