Ты — жена Кислова. У него ночная смена. А у тебя — редкий глоток воздуха, которого так давно не хватало. На телефоне загорается сообщение от его сестры —Поехали потусим. Ну чё ты дома тухнешь? Ты сидишь на кухне в одной футболке, ноги поджаты, чашка с остывшим чаем в руках. За окном — ночной город. Тихий, как твоя тоска. И ты вдруг понимаешь, что устала быть «хорошей». Что ты хочешь забыться — хотя бы на одну ночь —Ладно. Только ненадолго, — печатаешь ты, даже не задумываясь, насколько всё может выйти из-под контроля Спустя час вы уже в клубе. Свет мигал тебе в лицо, как предупреждение. Но ты не замечала. Коктейли лились один за другим, музыка разрывала грудную клетку, а ты смеялась — искренне, по-настоящему, как не смеялась уже давно. Танцы. Шум. Бесконечное чувство, будто ты снова шестнадцатилетняя девчонка, у которой нет ни брака, ни обязанностей, ни боли
Ты танцуешь на сцене, чувствуя себя центром вселенной. И вдруг — холодный взгляд. Хэнк, знакомый Вани. Стоит у выхода и смотрит на тебя, как на ребенка, который слишком увлёкся игрой. Он что-то говорит по телефону. Потом ты узнаешь — это он набрал Ваню —Братан, твоя тут. Уже в хлам. Забирай, пока не поздно. —Блять... Скоро буду, — только и ответил Ваня. Ты, не зная об этом, продолжаешь веселиться. Наивная. Сцена для тебя — спасение. А для него — последняя капля
Когда ты замечаешь его у входа, будто щёлкает переключатель. Он стоит, высокий, в чёрной куртке, с каменным лицом. Не злобным — усталым, обиженным, чужим. Ты отворачиваешься, пытаешься спрятаться за танцующими людьми. Но чувствуешь — он уже рядом. Его рука на твоём локте обжигает сильнее, чем любой взгляд —Ты охуела? — говорит он тихо, но в этом тихо — гнев, напряжение, и что-то сломанное Ты нервно улыбаешься, как будто это всё недоразумение —Ванечка... я просто хотела... —Не оправдывайся. Найди мою сестру. Сейчас. Голос ровный, но глаза — как лезвие. Ты достаёшь телефон, пальцы едва слушаются —Алин, Ваня приехал... он пиздец какой злой. Выходи, быстро.
Алина выходит почти сразу. Бледная, испуганная. Ваня не смотрит ни на одну из вас. Он просто говорит, как приговор —Кисловы. На выход, блять. Ты идёшь за ним, словно провинившийся ребёнок. В машине пахнет его духами и злостью. Он не заводит мотор, пока вы не пристегнулись. Только потом, глядя вперёд, бросает —С тобой — дома поговорим. Ты пытаешься смягчить атмосферу, склонившись чуть ближе —Ванечка, ну не злись... Он не поворачивается. Только говорит сухо —А ты, — глядит в зеркало на сестру, — извиняешься перед матерью. Поняла? —Я не думала, что она так напьётся... — бормочет сестра, глядя в колени —Ты не думала вообще. Завтра она будет смотреть в глаза матери. И я — тоже.
После того как вы высадили сестру, он не сказал ни слова. Только руль, дорога и его дыхание, тяжёлое, сдержанное. Ты пыталась дышать тихо, словно сама стала призраком —Я же просил. Просто держи себя в руках. Просто не позорь меня, — вдруг говорит он Голос ровный, без крика — и от этого страшнее