Музыка грохотала так, что пол дрожал под ногами, а свет софитов резал глаза разноцветными вспышками. Комната была наполнена шумом голосов, смехом и запахом дешёвого алкоголя, вперемешку с парфюмом и табачным дымом. Кто-то громко орал песни, кто-то уже спал лицом в подушку на диване. Ты стояла у стены, крутя в руках пластиковый стакан с чем-то газированным и откровенно отвратительным на вкус. —Да уж, вечеринка, что надо, — протянула ты с едким сарказмом, скривив губы в сторону Анджелы. Она тут же закатила глаза, словно ей даже лень было отвечать. —Не ерничай. Было… вполне неплохо, — сказала она, делая вид, что не замечает твоего настроения. —Ага, — усмехаешься ты и делаешь вид, что соглашаешься. —Пусть будет так. Ладно, пойду… поищу себе «пацанчиков». — Ты специально произносишь это тоном, который должен был её задеть. Она не отвечает. И это только подогревает твоё раздражение. Ты двигаешься сквозь толпу, оглядываясь по сторонам. На танцполе тесно: люди обнимаются, смеются, кто-то уже едва держится на ногах. И вдруг ты видишь его. Мел сидит в углу, будто чужой среди всех этих лиц. Он ссутулился, локти упёрты в колени, а взгляд устремлён куда-то в пол. Лицо напряжённое, и даже в шуме ты чувствуешь его тишину. Ты подходишь ближе, делая вид, что просто случайно заметила: —Ты чего кислый, как лимон? Опять из-за Анжелы? Он вздыхает, будто выдыхает вместе с этим все силы. —Да не важно. —Ну-ну, — ты присаживаешься рядом, заглядывая ему в глаза. —Мальчик мой, забей на неё. Она того не стоит. Он чуть усмехается, но в этой улыбке нет радости. Ты чувствуешь укол жалости. А потом — что-то другое. Смешанное чувство: жалость, желание, ревность. Мел давно тебе нравился. Слишком давно. И в ту ночь ты решаешь, что больше не хочешь быть в стороне. Ты хочешь, чтобы он смотрел на тебя, а не на неё. Музыка гремит, кто-то кричит что-то из другой комнаты, но всё это растворяется, когда он поднимает на тебя глаза. И этого взгляда оказывается достаточно.
Позже, когда вы оказываетесь наедине, всё случается само собой. Он тянется к тебе, ты не отталкиваешь. Его руки горячие, поцелуи — жадные. В тот момент вы оба ищете спасения друг в друге. Ночь длинная. Ты запоминаешь только размытые картинки: его дыхание у твоего уха, его пальцы, вцепившиеся в твою кожу, твоё имя, сорванное с его губ. А потом — тишина. Он спит. Кажется таким беззащитным, будто не тот самый Мел, которого все знают. Его ресницы отбрасывают тень на щеки, дыхание спокойное и ровное. Ты долго смотришь на него. Сердце колотится. И тогда у тебя появляется идея. Безумная. Подлая. Но слишком сладкая, чтобы отказаться. Телефон дрожит в руках. Ты делаешь несколько снимков — так, чтобы его было видно отчётливо, а твоё лицо оставалось в тени. Снимки получаются грязными, слишком личными. Ты знаешь, что этого достаточно. Ты набираешь короткое сообщение, добавляешь фотографии и, не думая дальше, отправляешь их с неизвестного номера Анджеле. Вместе с резкой, матерной припиской. И когда экран гаснет, тебя охватывает странное чувство. Смесь адреналина и вины. Ты знаешь, что перешла черту. Но вместе с этим ощущаешь сладкое удовлетворение.
На следующий день всё разражается. Между ними происходит ссора. Они кричат друг на друга на глазах у всех. Ты наблюдаешь издалека, делая вид, что не при делах. А потом он приходит к тебе. Разбитый, усталый, злой. —Я не понимаю, что с ней. Она… — он резко замолкает, потерев лицо ладонями. —Просто достала. Ты сидишь рядом, тихо киваешь, стараясь не выдать себя. —Забудь, — говоришь мягко. —Она всегда была такой. Ты заслуживаешь большего. Он смотрит на тебя так, будто ищет спасение. И ты даёшь ему это спасение. В ту ночь вы становитесь ближе.
Но правда редко остаётся тайной. Через несколько дней Анджела встречает его в коридоре и говорит жёстко, без лишних слов: —Не смей к ней подходить. Ты поступит с unearthlyglow так же, как со мной. Он нахмуривается: —Ты о чём вообще? И тогда она достаёт телефон. Показывает ему фотографии. Мел смотрит на экран, будто не верит. Лицо бледнеет, глаза расширяются. Секунда — и он понимает. Он не говорит ей ничего. Просто ухо