Кухня была забита звуками: кто-то включил трек с басами, соседний парень спорил с колонкой, на плитке валялась пустая банка из-под пива. Ты сидела на старой стиралке, коленки прижаты к груди, в руке — пластиковый стакан с чем-то липким и терпким. Подруга давно исчезла в комнате с фейковыми гирляндами и каким-то длинноволосым. Тебе, по сути, было пофиг.

Ваня прислонился к холодильнику. Чёрная толстовка, белая футболка, кудри, немного дымного запаха от воротника. Он держал бутылку за горлышко, легко крутил, не глядя. — Ты вообще влюблялась когда-нибудь? — спросил, не глядя. Ты пожала плечами: — Это как? Типа — страдать? Или в сериальном смысле?

Он усмехнулся. Подошёл ближе. — Я серьёзно. Вот прям по-настоящему, без фильтров и фраз «мне просто нравится, как он пахнет». Он положил ладонь тебе на бедро. Ты смотрела на него без выражения.

— А ты? — бросила в ответ. Он чуть наклонился. — Я? Только в тех, кто может меня разозлить. Кто не трясётся при мне, а закатывает глаза. Кто может швырнуть в меня подушку и уйти посреди фразы. — Звучит как нездоровая динамика, — сказала ты и убрала его руку.

Он не удивился. Только усмехнулся и кивнул, словно ожидал. — Ладно, давай так. Если ты сейчас уйдёшь — я не остановлю. Но потом не возвращайся. Даже в мыслях. Он смотрел в тебя, как будто играл — но на самом деле ни хрена не играл. Просто всегда был такой: острый, будто стекло, и если дотронешься — кровь.

Ты допила свой стакан, бросила в раковину. Шум. — А если я останусь? — спросила. Он пожал плечами: — Тогда не ври себе. Ни в одной из ночей. Ни после. Ни когда будешь говорить подругам, что «между вами ничего серьёзного».