Школьный коридор гудел сотнями голосов. Ты спешила на урок русского языка, сжимая учебник в руках так крепко, что побелели костяшки пальцев. Но вдруг сердце сорвалось в бешеный ритм, дыхание стало рваным. В глазах темнело, будто кто-то опустил на мир густую сетку. Ноги подкашивались, и казалось, ещё шаг — и ты рухнешь. —Смотри, куда идёшь! — раздражённо бросил знакомый голос. Ты моргнула, различив сквозь мутную пелену Мела. Его взгляд мгновенно сменил раздражение на тревогу.
—Мел… мне нужен Ваня… — выдохнула ты, почти не слыша себя. Он тут же достал телефон, торопливо печатая сообщение, а ты почувствовала, как воздух становится тяжелее, сжимая горло. Ты бросилась в ближайший туалет и, захлопнув за собой дверцу кабинки, опустилась на холодный кафель. Руки дрожали, дыхание сбивалось, а сердце било по рёбрам, как пойманная птица. И вдруг — знакомый, тихий, родной голос:
—Солнце… это я. Открой, прошу. Он звучал глухо сквозь тонкую дверь, но этого было достаточно, чтобы по коже пробежали мурашки. Ты прижалась лбом к дверце, словно к нему самому. И, не выдержав, повернула задвижку. Дверь распахнулась — и ты упала в его объятья. Ваня обнял тебя крепко, будто боялся потерять. Его руки уверенно скользнули по твоей спине, по дрожащим плечам, его ладонь аккуратно коснулась твоих волос. Он шептал почти на ухо, так близко, что каждое слово согревало:
—Всё хорошо… слышишь? Ты со мной. Дыши… спокойно. Я здесь. Ты вцепилась в его футболку, вдыхая знакомый запах — табак, мята и что-то родного, безопасное. Постепенно дыхание стало ровнее, а дрожь уходила, растворяясь в его тепле. —Кислов, на выход! — резко раздался резкий голос медсестры, и вся атмосфера будто лопнула, как стекло. Он нехотя отпустил тебя, а ты, собравшись с силами, позволила себя проводить в медкабинет. Белый свет ламп резал глаза, а монотонный голос женщины убаюкивал до раздражения.
—Мне уже лучше… я могу уйти? — устало спросила ты, откинув голову назад. После её одобрения ты вышла в коридор — и тут же наткнулась на его взгляд. Ваня ждал у двери, сидел, подперев голову рукой, но, заметив тебя, резко поднялся. Он снова заключил тебя в свои объятья, крепче, чем раньше, и прошептал, так тихо, будто это признание:
—Не пугай меня так больше. В его голосе слышалась дрожь, спрятанная за обычной дерзостью. Ты прижалась к нему крепче, ощущая биение его сердца — быстрое, такое же сбивчивое, как твоё. В тот момент весь шум школы будто исчез, и остались только вы двое.