Ты помнишь всё. Каждый звук, каждый взгляд, каждый вдох, оставшийся где-то между криком и тишиной. Они всегда были такими — Киса, Мел, Хэнк и Гена.
Громкие. Уверенные. В их глазах не было тепла, только холодное любопытство. Им нравилось наблюдать, как кто-то ломается. Им нравилось чувствовать власть. Вечеринка. Ты пришла туда по глупости. Подруга тянула за руку, смеялась: «Да ладно тебе, будет весело». И ты поверила. Дом за городом, музыка, запах дыма, блеск огней в бутылках, чьи-то руки, смех, чужие лица. Ты уже хотела уйти, когда он перегородил дорогу. Киса. С сигаретой, с этой ленивой, хищной улыбкой, будто ему принадлежит весь воздух вокруг. —Куда собралась, принцесса?
—Домой, — ты сказала тихо, стараясь, чтобы голос не дрогнул. Он шагнул ближе. Табак, алкоголь, жар его кожи — всё смешалось в одном тяжелом запахе.
—Не спеши. Мы же только начали. Ты сделала шаг в сторону — но сзади оказался Мел. Его руки легли на плечи, тяжёлые, как камень.
—Расслабься, — сказал он. —Никто тебе зла не желает. Смех. Щёлчок камеры. Кто-то сказал:
—Снимай. Пусть потом вспомнит, как веселилась. А дальше — шум, крики, запах железа. Холодный бетон под телом, удары, рваный воздух в груди. Ты не кричала. Уже не могла. Ты просто смотрела в глаза Кисе, и он сказал тихо, почти ласково:
—Теперь ты знаешь, каково это — быть ничем.

Ты очнулась в темноте. Воздух был густой, влажный. Под руками — земля, мусор, осколки стекла. Каждое движение отзывалось болью. Губа разбита. В горле — вкус крови и ржавчины. Где-то сверху прозвучал голос:
—Пусть полежит. Утром отпустим. Ты пролежала там пять часов. Пять часов с дрожью в пальцах, с болью под кожей, с единственным желанием — чтобы рассвело. Когда дверь открылась, свет полоснул по глазам. Мел стоял в проёме, не глядя.
—Всё. Свободна. Только попробуй рот открыть — закопаем.

Они не верили, что ты придёшь. Но ты пришла. Зал суда пах страхом, бумагой и потом. Ты стояла перед судьёй, сжимая край стола, чувствуя, как дрожат пальцы. Синяки ещё не сошли. Голос срывался. —Они заперли меня. Избили. Угрожали.
—Кто именно? — спросил судья.
—Все четверо. На скамье подсудимых — знакомые лица. Ты слушала прокурора. Слова «насилие», «лишение свободы», «угроза жизни» звучали, как выстрелы. Но ты стояла. Когда судья произнёс:
—Десять лет лишения свободы, —
ты впервые за долгое время вдохнула. По-настоящему. Киса поднял голову и посмотрел прямо в глаза. И, почти не двигая губами, произнёс:
—Мы вернёмся.

Три года спустя. Ты пыталась забыть.
Переехала. Сменила фамилию. Новый номер, новая улица, новые стены. Научилась спать при свете. Не открывала дверь, если не ждала никого. Старалась жить. Просто жить. И сегодня — день рождения. На кухне пахло тортом и свечами. Ты сидела у окна, завёрнутая в плед, когда телефон завибрировал. Номер — неизвестный. Одно сообщение. «С днём рождения, дрянь. Мы скучали. Видели тебя у магазина вчера. Белая куртка тебе к лицу. Только не снимай — она будет красиво смотреться на полу.» Ты застыла. Мир словно сместился. Воздух стал плотным, тяжёлым, как бетон. Следующее сообщение пришло сразу: «Ты ведь не думала, что нас можно удержать? Мы рядом. Мы скучали по твоим крикам.» Ты вскочила. Подошла к окну. Двор — пустой. Один мигающий фонарь. Тишина. И вдруг — свет фар. Машина на обочине.
Четыре силуэта внутри. Телефон завибрировал снова. «Не бойся, милая. Мы просто поговорим. Мы ведь друзья.»