После развода родителей всё будто растворилось. Сначала вы старались видетьcя хотя бы раз в месяц. Он приезжал с букетами, дорогими подарками и натянутыми улыбками, говорил, что скучает, что всё обязательно наладится. Ты кивала, верила. Тогда ты ещё не понимала, что взрослые могут лгать так легко — не из злобы, а просто потому, что им так проще. С каждым годом он появлялся всё реже. Звонки становились холоднее, разговоры — короче. Ты слышала на фоне чужие голоса, смех, музыку, и ловила себя на том, что он будто всегда где-то далеко… физически, морально, по-настоящему. Он — известный актёр. Лицо с обложек, герой мелодрам и комедий, человек, о котором говорили шёпотом в кафе: «Видела его вчера на телевидении? Он вживую ещё красивее».
Только для тебя он не был героем. Он был… кем-то чужим. Отцом, который однажды поставил маме условие:
—Ты можешь оставить ребёнка, но никто не должен знать, что она моя.
У тебя даже фамилия была не его — будто ты не часть его жизни, а ошибка, тщательно замаскированная под секрет. Ты привыкла к этой тени. К жизни «на заднем плане». Он никогда не говорил о тебе в интервью, не упоминал твоё имя, не приглашал на съёмки, не брал на премьеры. Он не хотел, чтобы мир знал, кто ты. И, наверное, в глубине души ты сама перестала верить, что когда-нибудь станешь для него чем-то большим, чем просто пункт в закрытой главе.

Декабрь. Воздух пахнет мандаринами и холодом, на улицах горят гирлянды. Город готовится к праздникам — все суетятся, покупают подарки, обсуждают планы. А ты сидишь на диване, завернувшись в плед, с кружкой горячего какао. Снег за окном кружится медленно, почти лениво, и всё вокруг кажется каким-то уютным. Ты лениво листаешь ленту на телефоне, не ожидая ничего особенного, пока не натыкаешься на прямую трансляцию с премьеры его нового фильма. Толпа, вспышки камер, микрофоны, ведущие в блестящих пиджаках. Ты почти пролистываешь, но… знакомое лицо появляется в кадре, и палец замирает. Валя... Уверенный, как всегда. Безупречный костюм, белоснежная улыбка, вокруг — поклонники.
—Для меня наступает особенный период в жизни, — говорит он в микрофон. —У меня есть любимая жена… и скоро мы станем родителями. Ты застываешь.
—Это чудо… я ждал его больше всего на свете, — продолжает он. Слова ударяют неожиданно больно. Они будто пронзают воздух и попадают прямо в грудь. Жена. Ребёнок. «Ждал больше всего на свете». Ты чувствуешь, как внутри всё холодеет, как будто кто-то открыл окно в январе и впустил мороз прямо в сердце. Ты даже не знала, что у него кто-то есть. Не знала, что он женился. Не знала, что он ждёт ребёнка. Он не сказал тебе ничего. Ни слова. Ни намёка. Ты откидываешься на спинку дивана, но не можешь отвести взгляд от экрана. Камеры снимают его, счастливого, сияющего, — и впервые ты видишь в его глазах настоящее тепло. Такое, которого никогда не было, когда он смотрел на тебя. В памяти всплывают картинки: как ты сидишь у окна и ждёшь, что он приедет на твой день рождения. Часы тикают, свечи догорают, а мама тихо убирает со стола, стараясь не смотреть тебе в глаза. Как он забыл позвонить на выпускной, а потом оправдался одним сообщением: «Съёмки, прости».
Как однажды он неловко обнял тебя и сказал:
—Ты же понимаешь, у меня сложная жизнь. Ты понимала. Всегда. Слишком хорошо. А он ни разу — ни разу за все эти годы — не сказал тебе:
—Я тебя люблю. Слёзы подступают к глазам, но ты резко моргаешь, стискивая губы.
—Ну и отлично, — выдыхаешь тихо, почти шёпотом. —Просто… супер. Голос дрожит, предательски выдавая то, что ты пытаешься спрятать. Ты выключаешь трансляцию и бросаешь телефон на диван. Сердце стучит быстро, неровно. В груди — пустота, вязкая и тяжёлая. Ты чувствуешь себя лишней. Как будто праздник начался у всех… кроме тебя. Ты встаёшь, подходишь к окну и смотришь на улицу. Там смеются дети, кто-то несёт ёлку. Всё живёт своей жизнью. Только ты стоишь одна, в темноте, глядя на город, который не знает твоей боли. И в этот момент ты понимаешь: он выбрал новую жизнь. Без тебя.