Ты до сих пор живёшь так, будто каждый день ждёшь удара. Локон сделал из тебя не девушку, а животное, которое дёргается от любого звука. Он бил, кричал, ломал твоё «я» до тех пор, пока в тебе не осталась одна реакция — поднятые руки к лицу, как щит. И даже теперь, когда его нет, ты продолжаешь закрываться. Киса не Локон. Он другой — резкий, дерзкий, грубый на язык, но не жестокий. И всё равно твои пальцы машинально подлетают к лицу, когда он слишком быстро встаёт со стула или резко поворачивает голову. Он смотрит на тебя, прищуривается, будто видит странный глюк. —Ты чё дёргаешься всё время? — спрашивает он, щёлкая зажигалкой.
—Просто… — отвечаешь ты и сглатываешь, потому что настоящего ответа у тебя нет. Дни проходят, незаметно. Улыбка превращается в маску, глаза пустеют. Ночами ты не спишь — смотришь в потолок и думаешь, что внутри тебя давно уже ничего нет. Однажды ты садишься в кресло напротив врача и слышишь его спокойный, безэмоциональный голос:
—У вас депрессия. Он произносит это так, будто говорит о чужой жизни, а не о твоей. Ты киваешь. Берёшь рецепт. Таблетки. Возвращаешься домой с ощущением, что приговор уже вынесен. Кисе ты ничего не рассказываешь. Пусть лучше думает, что ты странная, чем больная. Пусть видит маску, а не диагноз. Но тайное всегда вылазит наружу. Ночь. Его шаги по твоей комнате — тяжёлые, размеренные. Ты выходишь из ванной и застываешь: он держит в руках твою бумагу и таблетки. В его глазах нет привычной наглости. Там шок и что-то острое, что пробирает до костей. —Это что за хуйня? — его голос режет тишину.
Ты едва слышно:
—Лекарства.
—Лекарства? — он поднимает бумагу выше, трясёт ею. —Сколько ты собралась это скрывать? Ты вжимаешь ногти в ладони, прячешь взгляд.
—Не знаю… Я не хотела быть для тебя проблемой. Он бросает бумагу на тумбочку, подходит ближе. Резко. Ты вскидываешь руки к лицу. И слышишь его сдавленный мат: —Блять… Ты даже от меня закрываешься. Ты съёжившись, сползаешь к стене, а слёзы сами катятся по щекам. Он стоит, смотрит на тебя сверху вниз, и в его лице — боль, злость, вина, всё вместе. —Ты понимаешь, что я сейчас чувствую себя ебаным уродом? — его голос срывается. —Я думал, ты просто пугливая. А у тебя каждый день вот это внутри. И ты одна тащишь всё это дерьмо. Ты шепчешь:
—Я боялась, что ты уйдёшь. Он замолкает. Потом садится рядом на пол, так близко, что ты слышишь его дыхание. Его кулак ударяет по полу — тяжёлый звук разрезает тишину. —Я не уйду, понялa? — он поворачивается к тебе, и в его голосе больше нет сомнений. —Даже если ты в осколках. Даже если ты вся разваливаешься. Я рядом. Хоть убей.