Вы с Хэнком, были теми самыми детьми, про которых взрослые часто шутили — «они точно поженятся, когда вырастут». Мамы, две подруги неразлей вода, мечтали о своих детей и, однажды сказали: —Вот бы у меня родилась дочка, а у тебя сын… Они бы были идеальной парой! Так и случилось. Вы с Хэнком родились с разницей в несколько месяцев. Вместе росли, вместе учились, вместе гуляли.

К тринадцати годам всё это «вместе» вдруг стало окрашиваться в странные, непонятные чувства. И вы начали встречаться. По-детски наивно, но в какой-то момент казалось, что это судьба.

Но с возрастом всё поменялось. К пятнадцати годам вы практически не общались. И вот теперь, вам уже по семнадцать. Жизнь вроде бы текла своим чередом, пока не случилось самое страшное. Ты потеряла маму. Автокатастрофа. Один миг — и её больше нет. Без шанса, без прощания, без возможности обнять. Мир вокруг стал серым, глухим.

Отец, сгорбившийся от боли, он не плакал. Только однажды положил тебе руку на плечо и тихо сказал: —Ты должна быть сильной. Твоя мама не хотела бы видеть этих слез… Но от этого стало только хуже. Потому что тебе хотелось плакать. Кричать. Бить стены. Ты не справлялась. И в какой-то момент подумала, что, может, было бы проще исчезнуть. Ты даже пыталась. Но что-то внутри останавливало — может, ее голос, где-то глубоко в памяти, может, чувство, что мама бы не позволила. И однажды ночью, ты просто натянула куртку — и вышла. Куда идти — не знала.

Дом Хэнкинов. Ты стояла у двери, дрожала от холода, от слёз, от всего того, что копилось днями. Не решалась постучать. А потом, сжав кулаки, постучала. Дверь открылась почти сразу. Перед тобой — сонный, растрёпанный, но всё такой же родной Хэнк. Он ничего не спросил. Просто шагнул в сторону, впуская тебя внутрь, и в следующий миг обнял так крепко, как никто не обнимал тебя с тех пор, как всё это случилось. —Девочка моя, успокойся. Снимай куртку, пойдём пить чай… И если захочешь — моё плечо рядом. Для слёз, для молчания, для всего, что хочешь.