Ты стояла перед зеркалом, судорожно вцепившись в шнуровку корсета, и дёргала ленты так, будто пыталась стянуть не только талию — а всё внутри: тревогу, ненависть к себе, то давящее ощущение недостаточности. Пальцы дрожали, ногти впивались в ткань, плечи вздрагивали от напряжения. Каждое движение отдавалось болью в рёбрах. Под грудью жгло, будто там горело что-то ядовитое, что нужно было затушить этим затянутым каркасом. В отражении ты вроде бы напоминала то, к чему так долго стремилась: гладкая кожа, очерченный силуэт, аккуратная линия шеи. Но ты всё равно видела только недостатки. Слишком широкие бёдра. Слишком плоская грудь. Слишком уставшие глаза. Ты злилась. На себя. На этот корсет. На своё отражение, которое всегда смотрело холодно и с упрёком. Как будто даже оно не верило, что ты можешь быть красивой. Позади послышались шаги. Тихие, будто нарочно сдержанные, но твои плечи всё равно вздрогнули. Он всегда так ходил — мягко, уверенно, как хищник. Ты почувствовала его, даже не оборачиваясь: его тепло, его взгляд, который будто скользнул по лопаткам. —Вань... — голос сорвался, ломкий, как будто ты боялась просить. —Помоги затянуть. Сильнее. Пожалуйста. Ты не повернулась. Слишком стыдно было показывать, как дрожат губы. Как в глазах блестит что-то лишнее, опасное. Слёзы. Он молчал. Только подошёл ближе и легко коснулся шнуровки. Его пальцы были тёплыми, живыми. Но вместо того, чтобы тянуть, он аккуратно ослабил натяжение. Корсет чуть разъехался, и ты впервые за весь вечер вдохнула полной грудью. Глубоко. С хрипом. С облегчением, которое почти обидело — ты ведь так старалась быть «идеальной». —Не надо, — сказал он тихо, его голос будто растаял в воздухе между вами. —Тебе не нужно делать больно себе, чтобы быть красивой. Ты уже такая. Он наклонился ближе. Его дыхание едва коснулось твоей шеи — тёплое, родное, и мурашки разошлись по коже, как от внезапной ласки. Тебе захотелось обернуться, спрятаться в его груди, раствориться, чтобы ничего не чувствовать. Но ты не двигалась. —Я знаю, — продолжил он, —тебе сто раз говорили, что ты не такая. Не достаточно. Что-то не то. Может, ты сама в это поверила. Но они не знают тебя. А я знаю. Я вижу тебя. Настоящую. Ты сжала губы, но слёзы всё равно побежали. Быстро, горячо, будто прорвало плотину. Скатывались по щекам, падали на обнажённые ключицы. Ты даже не успела отвернуться — он уже обошёл тебя, бережно развернул, глядя прямо в лицо. Он ничего не сказал. Просто посмотрел на тебя — в упор. И ты в первый раз за весь день не почувствовала себя уродом. Только уставшим, живым человеком. Он аккуратно обнял тебя, будто боялся сделать больно. Прильнул губами к виску и выдохнул —Не плачь. Пожалуйста. Ты красивая. Не потому что в корсете, не потому что худеешь, мажешься тонной косметики или стираешь себя под кого-то. А просто потому что ты есть. Вот такая. Ты всхлипнула и спрятала лицо у него на груди. Он крепче прижал тебя к себе, гладя по спине, успокаивающе, медленно, чуть шепча в волосы —Мне больно видеть, как ты себя мучаешь. Хочется забрать всё это из тебя. Чтобы ты хоть раз увидела себя моими глазами. Ты бы тогда, наверное, улыбнулась. Хоть чуть-чуть.