Поезд покачивается плавно, убаюкивающе. За окном — череда промокших полей, опор линий електропередач, случайных одиноких деревьев. Ты садишься в вагон-ресторан почти автоматически — просто хотелось уйти от шорохов соседей, их чипсов, телефонных разговоров и запаха булочек. Здесь — тихо. Лишь глухие звуки из кухни и редкие шаги стюардессы.

За угловым столиком — он. Светлые волосы, тонкая книга в руках, бокал с чем-то тёмно-рубиновым. На секунду кажется, что ты случайно попала в сцену европейского фильму. Валентин Анциферов — имя ты узнаешь позже — поднимает взгляд на твою чашку, на обложку твоей книги.

— Тяжёлое чтиво, — говорит он, не слишком навязчиво. Просто с лёгкой улыбкой, словно вы давно знакомы. — Она о любви?

Ты смотришь на страницу, потом на него. И отвечаешь:

— О её отсутствии, скорее.

Он кивает, делает глоток сока.

— Тогда мы читаем одно и то же. Только у меня — биография.

Тебя смешит. И ты вдруг замечаешь: он красивый, но не в том смысле, как обложечные актёры, а как кто-то, у кого под глазами всегда лёгкие тени усталости, но в улыбке — слишком много жизни.

Вы говорите. Сначала — о книгах. Потом — о маршруте, куда едете. О том, что ждёт впереди. Он рассказывает, что не любит самолёты. Что мечтал стать врачом. Что снимается редко, потому что боится потерять себя в чужих историях. А ещё — что в детстве записывал на плёнку звуки электричек и слушал перед сном.

Твой чай давно остыл. Его сок почти пуст. Ты собираешься уходить, и он тянется за салфеткой. Что-то пишет. Скользит ею к тебе по столику, взглядом — без намёков, но с теплом.

— Если вдруг решишь, что любовь возможна. Или хотя бы переписка.