После той истории с лестницей ты долго не могла нормально наступать на ногу. Всё произошло слишком быстро: один толчок — и ты уже летишь вниз по ступеням, сбивая рюкзаком чью-то руку, царапая ладони, глухо ударяешься коленом. Боль пришла позже. Сначала было просто обидно. Не столько из-за ноги, сколько из-за него. Из-за Кисы. Твоего друга. Ты не стала молчать. Вечером, будто невзначай, рассказала об этом маме — не жалуясь, а будто между делом, устало, с натянутой усмешкой. Она, как всегда, сразу всё поняла. А потом — звонки, вопросы, тяжёлые взгляды, и вот ты уже сидишь в кабинете директора, стараешься не смотреть в сторону, где сидит он. Киса. Молчит, руки в карманах, глаза в пол. Не оправдывается. Не защищается. Просто… сидит. Когда всё наконец заканчивается, директор переводит взгляд с него на тебя, а потом снова на Кису —Как ты собираешься загладить свою вину? Киса хмурится, отворачивается чуть вбок и тихо, почти неразборчиво, говорит —Подожди меня у школы. После уроков сходим кое-куда. Ты киваешь. Не из желания. Просто из усталости. Ты не знаешь, чего ждать, но и спорить сил нет.
После уроков ты стоишь у входа. Повернувшись к двери, крутишь в руках рукав куртки. Дул лёгкий ветер, поднимая в воздух сухие листья. Нога ноет. Ты уже начинаешь жалеть, что согласилась. И вдруг — чужие руки резко обхватывают тебя сзади. От неожиданности ты дёргаешься и чуть не теряешь равновесие. Сердце колотится, будто ты только что пробежала сто метровку. —Ты нормальный?! — резко оборачиваешься, зло глядя ему в глаза. Он чешет затылок и беспомощно пожимает плечами —Просто… ну, я не знал, как подойти. Вы идёте молча. Он рядом, ты чуть позади, будто всё ещё не можешь понять, зачем вообще согласилась. Внутри какое-то странное напряжение — не злость, не обида, а… будто пауза. Вещи не вернулись на свои места, но и не разрушены. Он приводит тебя в маленький китайский ресторан — уютный, с теплом и запахами специй, риса и обжаренных овощей. Вы заказываете еду. Всё время молчите. Ложки тихо стукаются о керамику, за соседними столиками шепчутся люди. Внутри будто пусто, и ты ешь почти машинально. И вдруг, без предупреждения, Киса берёт сосиску с тарелки, засовывает себе в рот, и, не доев, протягивает оставшуюся часть к тебе. —Ты издеваешься? — ты смотришь на него с недоумением, пытаясь отстраниться. —Прекрати, Кис. Он смеётся. Нагибается ближе и, схватив тебя за запястье, тянет руку к себе. —Нет. Ты должна доесть её прямо сейчас.