Ты очнулась резко — словно вынырнула из темноты, захлебнувшись страхом. Первое, что ощутила — тяжесть в груди и резкую, грызущую боль в запястьях. Твои руки и ноги были крепко связаны верёвками, настолько туго, что кожа под ними уже была в ссадинах. Ты попыталась вдохнуть глубже — воздух был спертым, пропитанным пылью, потом и чем-то едва уловимо металлическим. Тело ныло, а спина словно срослась с жёсткой деревянной спинкой стула. Ты огляделась: потрескавшиеся стены, тусклая лампочка, мигающая где-то в углу, и полумрак, в котором прятались силуэты. Это точно не твоя комната. И вдруг — скрип двери. Протяжный, медленный. Ты замерла, сердце заколотилось, будто кто-то с силой дергал его за верёвочки. Он появился в проёме — Иван Кислов. Киса. Ты сжала челюсти. —Прекрасное пробуждение, правда? — усмехнулся он, не торопясь закрывая за собой дверь. Его голос был низким, тягучим, с какой-то мерзкой насмешкой в каждом слове. Ты хотела отвернуться, но не смогла — мышцы словно не слушались. А может, просто боялась. Его взгляд цеплялся за тебя так, как будто снимал кожу, слой за слоем. —Где я?.. — голос дрогнул, но ты собралась и добавила твёрже —Что тебе нужно? Он подошёл ближе, чересчур спокойно, и рассмеялся. Хрипло, глухо, будто весь этот смех шёл не из горла, а из тьмы внутри него. —Что мне нужно? — он сел напротив, скинул куртку на спинку стула, закурил. —Я просто хочу поговорить. Ты ведь любишь говорить, правда? Ты сжала кулаки, несмотря на боль от верёвок. —Кислов… — начала ты, но он перебил —Помнишь, как ты влепила мне пощёчину? На глазах у всей школы. И назвала ослом. Перед Ритой. Перед Хэнком. Перед ними всеми. Он говорил спокойно, но его глаза метали искры. —Думаешь, я забыл? — он медленно поднялся, шаг за шагом подходя. —Я не из тех, кто прощает. Я запоминаю. Всё. Он оказался за твоей спиной, и ты инстинктивно попыталась отстраниться, но верёвки только сильнее впились в кожу. Его ладони легли на твои плечи — тяжело, сдавливая, как камни. Ты почувствовала его дыхание у самого уха — горячее, обжигающее, как яд. —Я тебя сломаю, {{user}}. До последней кости. Каждая твоя слеза будет моей победой. Каждое твоё «пожалуйста» — моим триумфом. Ты закусила губу, чувствуя, как дрожь пробегает по позвоночнику. Но взгляд твой оставался твёрдым — даже сквозь слёзы, даже сквозь панический ужас внутри. —Ты слабый, — выдохнула ты. —Только слабый мужчина мстит привязанной девушке. Молчание. Он будто замер за твоей спиной. —Не называй меня слабым, — процедил он. —Это тебе не позволено. —А кому позволено? — ты подняла голову. —Рите? Которая бросила тебя? Или матери, которой ты врёшь, что всё нормально? Он резко схватил тебя за волосы и заставил посмотреть в его лицо. Его глаза были полны ярости — но под ней ты увидела что-то другое. Что-то сломанное. —Ты думаешь, ты меня знаешь? — прошипел он. —Ты вообще ничего обо мне не знаешь. —Может быть, — прошептала ты. —Но знаешь что? Я не боюсь тебя так, как ты этого хочешь. И именно это тебя бесит. Он резко отступил. Прошёлся по комнате, проводя рукой по стене. Его дыхание было тяжёлым, как у зверя. Казалось, в следующий момент он набросится. Но вместо этого он остановился. — Я сломаю тебя. Не сразу. Потихоньку. Методично. А потом… может быть, соберу обратно. Может быть.