Ты не сразу поняла, что теперь действительно живёшь не одна. Сначала — чемодан в прихожей. Потом — запах табака в коридоре. Потом — тяжёлые шаги и скрип открываемой дверцы холодильника среди ночи. Он въехал в дом после того, как твой отец сошелся с его матерю. Киса твой сводный брат семнадцать лет, так же как и тебе, холодный взгляд, манера разговаривать так, будто ты ему задолжала. Теперь твой дом — это ваша общая территория, где даже воздух кажется враждебным.

—Ты бы хоть убирала за собой, — бросает он, проходя мимо раковины, где стоят чашки после вечеринки. —Ты бы хоть не вёл сюда очередную девченку, чтобы развлечься, — отвечаешь ты, даже не оборачиваясь. Он смеётся, без радости, почти как вызов. —Ревнуешь? Ты поворачиваешься к нему. В твоём взгляде — сталь. —Я не ревную. Мне просто противно, что ты превращаешь дом в проходной двор. Он отходит к своему кофе, но голос его звучит уже не так резко: —Живи своей жизнью.

Прошла неделя. Ты возвращаешься домой поздно, с вечеринки. Волосы пахнут дымом, куртка — чужими духами. В квартире темно, только на кухне — свет. Он там. В одних спортивных штанах, без футболки. На ключице — синяк. —С кем сцепился? — спрашиваешь ты, удивлённо, но без сочувствия. —С парнем одной из твоих подружек, — бурчит он. Ты хмуришься: —Ты серьёзно? —Он много говорит о том, что его не касается. Ты прислоняешься к косяку, молча.

Утром ты просыпаешься от запаха кофе. На кухне — Киса. Варит кофе, молча ставит вторую чашку на стол. —Ты что, заболел? Он усмехается: —Ты не только приставучая, но и колючая.