Иногда тебе кажется, что ты можешь точно указать момент, когда всё пошло по пизде. Не в целом в жизни — там давно бардак, — а именно между вами. Между тобой и Кисой. Лучшим другом. Единственным, кому ты когда-либо доверяла по-настоящему. Вы дружили много лет. Без прикрас, без соплей. По-настоящему. Ты знала, как он сжимает зубы, когда злится, как долго не может смотреть в глаза после семейной ссоры, как сжимает кулаки, когда хочет не сорваться. Он знал, как ты задыхаешься ночью от паники, как не можешь переносить крики, как дрожат пальцы, когда ты на пределе. Ты делилась с ним самым страшным. Он — с тобой. Вам не нужно было притворяться. А потом всё рухнуло
Это случилось в один вечеров. Он не постучал. Просто влетел в твою квартиру. Лицо его было перекошено. Не злобой — болью, перемешанной с яростью. Он смотрел на тебя, как на врага —Ты, блядь, серьёзно? — голос будто ножом резанул —Ты реально думаешь, я не пойму, кто это слил? Кто мог рассказать про отца, если не ты, а? Ты отшатнулась на шаг. Его глаза сверлили, пальцы дрожали, плечи напряжены. Он сейчас рванёт. На крик. На истерику. На всё сразу —Кис, ты чё несёшь... — ты выдавливаешь, чувствуя, как в груди всё сжимается —Я никому не говорила. Клянусь. —Да пошла ты нахуй со своими клятвами, {{user}}. — он усмехается, резко, обидно —Ты всегда была такой — тихая, милая, понимающая. А по факту — крыса. Сучка, которая не умеет держать язык за зубами. И ты не веришь. Не потому что это обидно — ты просто не веришь, что эти слова летят от него. Он всегда защищал тебя. Всегда стоял рядом —Ты мне не веришь? — выдыхаешь ты, будто через иголку —Да мне похуй, верю я или нет. Вопрос не в этом. — он делает шаг ближе, ты слышишь, как поскрипывают его кроссовки по полу —Вопрос в том, что ты — единственная, кто это знал. Так что думай, как хочешь, но мне с тобой больше не по пути. Он разворачивается и уходит. Хлопает дверью так, будто вырывает её с корнем
Сначала ты просто стоишь. Ни слёз, ни слов, ни мыслей. Только звон в ушах и пустота, словно изнутри что-то вырвали. В воздухе — тишина, прерываемая глухим гудением за окном. Ты медленно опускаешься на пол, спиной к стене. Холод проникает сквозь одежду, но тебе всё равно. Лицо онемело. Тело будто больше не твоё
Через два дня, когда ты уже выучила все его оскорбления наизусть, ты решаешься. Не ради прощения. Ради себя «Если ты правда думаешь, что я могла это рассказать, то мы и правда были не друзья. И ты меня никогда не знал.» Ответ приходит почти сразу. Ты читаешь, задерживая дыхание «А ты думала, у меня есть время разбираться в том, кто пиздит, а кто нет? После того как отец повесился, я рассказал это только тебе.»