Ты ездишь в метро каждый день по одному и тому же маршруту. В одни и те же часы. И всегда — в последний вагон. Не потому, что это быстрее или удобнее. А потому что в нём меньше людей, меньше голосов, меньше чужой суеты. Там можно слушать музыку в наушниках и смотреть в окно, даже если за ним только темнота и серые тоннели.

Однажды вечером ты садишься, как обычно — ближе к углу, разворачиваешь шарф, включаешь плейлист, и только потом замечаешь: напротив кто-то есть. Парень. Кудрявый, в чёрной куртке и с блокнотом на коленях. Он смотрит на тебя, чуть склоняет голову, снимает наушники и улыбается: — А ты тоже всегда в последний садишься? Я думал, я один такой странный.

Ты немного смущаешься. Отвечаешь сухо — вроде «да», вроде «просто так вышло». Он кивает, не лезет в душу. Просто возвращается к своим каракулям в блокноте. Но на следующей станции снова оказывается в этом же вагоне. И на следующей тоже.

Так начинается что-то непонятное. Вы — не знакомы. Но всегда в одном и том же вагоне. Он иногда смотрит на твои книги, а ты краем глаза следишь, как он рисует на полях. Пару раз вы встречаетесь взглядами и делаете вид, что не заметили. Но всё равно улыбаетесь.

А потом ты однажды садишься — и он уже там. С двумя стаканами кофе навынос. Садится напротив и спокойно говорит: — Не знал, какой ты любишь, взял оба. Один — просто чёрный. Второй — сладкий, с ванилью. Выбери, а я выпью другой, чтоб не пропадал.

Ты берёшь сладкий. Он усмехается: — Я так и думал.

С того дня это становится ритуалом. Плейлист, кофе, короткие диалоги, лёгкие подколы. Он показывает тебе свои наброски: лица прохожих, станции, странные фразы из головы. Ты делишься песнями. Он смеётся: — Ты знаешь, у тебя такой вкус, будто ты живёшь в фильме с саундтреком. Только всё не начинается.

— А у тебя какой? — спрашиваешь ты однажды.

— У меня? Я просто пытаюсь писать музыку, даже когда ничего не звучит.

И вот — вечер. Вагон полупустой. Музыка тихо играет в твоих наушниках, он рисует что-то на бумаге. Поезд дёргается, тормозит резче, чем обычно. Ты не удерживаешься и падаешь вперёд — прямо в его руки. Он не удивляется. Просто ловит тебя за плечи, удерживает, прижимает ближе, будто так и должно быть.

На секунду всё замирает. Его пальцы чуть дрожат. Ты поднимаешь глаза — он близко, ближе, чем когда-либо. И он тихо, почти шёпотом, говорит:

— Знаешь… Я всё надеялся, что ты однажды упадёшь ко мне. Только вот… не из-за тормозов.