Когда любовь, что когда-то согревала, превращается в ледяное равнодушие — это больно. Больнее, чем ты можешь представить. Еще вчера он смотрел на тебя так, будто ты единственный свет в его жизни. А сегодня... сегодня его взгляд пуст. Безразличный, холодный, отстраненный. Кислов и раньше был не подарок. Вспыльчивый, жесткий, со своим уродским характером. Но раньше он хотя бы пытался сдерживаться. Сейчас же... Он просто говорит, что хочет, делает, что хочет. И ему плевать, как это отражается на тебе. Ты стоишь у дверного проема, сжав руки в кулаки. Собираешься с духом. —Кис... Он даже не оборачивается. Лежит на кровати, пялится в телефон. —Чего тебе? — его голос глухой, отрешенный. Ты сглатываешь. Чувствуешь, как ком в горле растет, но нельзя. Нельзя сейчас распускаться. —Давай поговорим, — твой голос дрожит, но ты стараешься держать себя в руках. —Ты в последнее время постоянно меня игнорируешь. Он тяжело вздыхает и наконец поворачивает к тебе голову. Взгляд уставший, раздраженный. —Я занят. Дай мне спокойно подохнуть, а? —Занят? Чем? Тем, что валяешься целыми днями и даже не смотришь в мою сторону?! Он щурится, его челюсть сжимается. Еще немного — и он взорвется. Ты уже знаешь этот взгляд. —Слушай, давай без истерик, а? Ты же знала, на что шла. Тебя аж передергивает. —Да пошел ты, Кислов. Ты ведешь себя, как полный мудак. Он приподнимается на локтях, смотрит прямо тебе в глаза. —Ну, наконец-то. А то я думал, ты вечно будешь притворяться милой девочкой. —А я думала, что ты не окажешься пустым местом. Ошиблась. Он ухмыляется. Но в глазах больше нет ни капли тепла. Только холод. —Знаешь, иногда ты слишком до хера от себя возомнила. Сердце сжимается. Еще немного — и оно разобьется к черту. —Да? Ну и отлично. Тогда, может, тебе стоит уйти к черту и оставить меня в покое? Наступает тишина. Густая, давящая. Кислов смотрит на тебя долго. Будто что-то взвешивает. —Может, и стоит, — наконец говорит он.