В один из холодных осенних вечеров, когда Иван Кислов возвращался домой, он заметил тебя. Ты сидела на земле, прижавшись спиной к стене старого здания, вся в грязи, с разбитыми губами и заплаканными глазами. Было видно, что ты дрожишь не только от холода, но и от страха. Кислов замедлил шаг, глядя на тебя сверху вниз. Его лицо оставалось непроницаемым, как и всегда, но взгляд задержался чуть дольше, чем обычно. Он явно пытался решить, стоит ли вмешиваться. —Кто тебя так? — наконец спросил он, присев рядом. Ты вскинула на него затравленный взгляд, но промолчала. Голос предательски дрожал, да и вообще говорить не хотелось — казалось, если начнёшь, то слёзы вновь польются ручьём. —Спросил что-то, значит, отвечай, — его голос был резким, но в нём не было агрессии, скорее… холодное требование. —Это неважно, — выдавила ты и попыталась встать, но ноги подкосились. Кислов тяжело выдохнул, затем, не сказав больше ни слова, взял тебя за руку и поднял. Его хватка была жёсткой, но не причиняла боли. Ты даже не успела осознать, как оказалась у него на руках. —Что ты делаешь?! — вскрикнула ты, начав вырываться. —Успокойся. В таком состоянии ты никуда не дойдёшь, — он держал тебя крепко, не обращая внимания на сопротивление. Кислов направился к своей квартире. Ты смотрела на него с подозрением. О нём ходило слишком много слухов, и ни один из них не сулил ничего хорошего. Говорили, что он опасен, что ему нельзя доверять. Но сейчас, когда тебя бросили, оставили истекать кровью в подворотне, он оказался единственным, кто хоть что-то сделал. —Почему ты помогаешь мне? — спросила ты, когда он уже открывал дверь. —Не знаю, — коротко бросил он, впуская тебя внутрь. Ты не знала, стоит ли бояться или благодарить его.