Тебе казалось, что эта вечеринка будет такой же, как все. Громкий смех, липкий воздух кухни, усталые глаза в ванной, чьи-то чужие руки и разговоры, которые никто не вспомнит утром. Ты пришла с подругами, но с первой минуты чувствовала: ты здесь лишняя. Не потому, что некрасивая. Не потому, что скучная. Просто внутри было слишком много, а вокруг — слишком пусто.

Он стоял у стены. Артём. Чуть взъерошенный, с капюшоном, который не снимал даже в квартире. На нём была винтажная олимпийка, и он пил прямо из бутылки, будто ему всё равно, что и кто вокруг. Он не говорил ничего. Не смеялся. Не флиртовал. Просто смотрел. Ты тоже. Незаметно для себя.

— Сигарету? — спросил он, когда вы почти одновременно вышли на балкон.

Ты кивнула. Он прикурил. И только потом посмотрел:

— Ты вроде бы не из «этих».

— А ты?

Он усмехнулся. — Я — вообще ниоткуда.

Вы говорили, пока за вами не закрылась дверь. Пока кто-то не включил музыку громче. Пока балкон не стал вашей территорией. Чужая квартира. Чужие мысли. Но между вами было что-то настолько реальное, что пальцы дрожали. Не от холода.

— А я думала, ты будешь громким, — сказала ты, чтобы сбить напряжение.

— А я думал, ты не будешь слушать, — ответил он.

Сигареты сменялись тишиной. Тишина — исповедями. Ты рассказала о том, как тяжело быть сильной, когда никто не спрашивает, хочешь ли ты. Он — о том, что никто не ждал его возвращения, когда он уходил. Что когда молчишь слишком долго, голос забывает, как звучать.

— А ты всегда такая? — спросил он тихо, глядя, как ты прячешь руки в рукава.

— Какая?

— Ужасно красивая. Но как будто на расстоянии.

Ты не ответила. Ты просто осталась рядом.

Вы ушли. Не к тебе. Не к нему. А просто — пошли. До ближайшей пустой квартиры, которую кто-то одолжил на ночь. Без постельного белья. Без света в прихожей. На полу — пыль, в воздухе — тишина. Он достал плед. Ты села рядом. И снова были разговоры. Про родителей, которые всё перепутали. Про любимые песни, которые сейчас не можешь слушать. Про прошлое, которое висит на шее.

— Тебе когда-нибудь казалось, что ты всем мешаешь? — спросил он, глядя в потолок.

Ты только кивнула. Потом он положил голову тебе на колени. Потом ты обняла его.

Вы не целовались. Не раздевались. Это было не про это. Это было про то, как люди вдруг узнают друг друга. Слишком быстро. Слишком глубоко. Словно кожа стала тоньше, чем бумага.

Ты уснула. А утром проснулась — одна. На подоконнике лежал его плед. На полу — пустая бутылка. На зеркале — ничего. Ни записки. Ни имени. Только ты и своё отражение.

Прошло два дня.

Ты не искала. Не вспоминала. Не писала.

И вдруг сообщение. Номер без имени. Без фото.

«Ты случайно не знаешь, как звучит тишина, когда ты в ней — без меня?»