Летний вечер опускался медленно. Воздух стал прохладнее, но не холодным — свежим, с лёгким запахом цветов и скошенной травы. Ты с Кисой шла без спешки, как обычно — он чуть впереди, ты, привычно отстав, ловила себя на том, как смотришь на его спину и плечи, будто в первый раз. Солнце почти спряталось за домами, небо наливалось персиково-розовым светом, и в нём таяли узкие полоски облаков. Всё вокруг будто замирало, уступая место этой тишине — уютной, обволакивающей. Вы дошли до двора и молча направились к старым качелям. Они скрипели под вами, как старая дверь, но это только добавляло атмосферы. Ты отпила немного пива из бутылки, передала её Кисе. Он затянулся сигаретой, откинув голову назад, глядя в закат. —Холодно тебе? — спросил он вдруг, не глядя на тебя, только бросив взгляд из-под лба. Ты чуть передёрнула плечами и вяло покачала головой: —Неа. Терпимо. Он молча снял с себя толстовку и набросил тебе на плечи. Материал был тёплым, чуть пахнущим сигаретным дымом и чем-то знакомым — его духами, чем-то родным. Ты натянула рукава, обняв себя. —Спасибо, — выдохнула ты, не поднимая взгляда. Он не ответил, только тихо хмыкнул и снова сделал затяжку. Вечер затягивался. Болтовня ни о чём, редкие улыбки, шутки, которые вы и не пытались объяснить — всё это казалось привычным, почти домашним.
Спустя какое-то время Киса поднялся, потянулся, размял затёкшие плечи. —Погнали, я тебя провожу, — сказал он, бросив недокуренную сигарету в банку из-под пива. Ты послушно поднялась, сжав бутылку в руке. Вы шли молча — иногда он оборачивался проверить, идёшь ли ты. У подъезда ты замедлила шаг, остановилась. —До завтра, наверное? — твой голос был тише обычного, почти шёпот. Он кивнул. —Пиши, если что. Ты проводила его взглядом, пока он не скрылся за поворотом. Потом тяжело вздохнула и медленно поднялась домой.
Ночь. Сначала ты решила, что просто устала. Но стоило закрыться в квартире, как резко стало плохо. В животе что-то оборвалось. Резкая, колющая боль пронзила оба бока. Ты попыталась пройти на кухню — схватиться за что-то, выпить воды, но ноги дрожали, подкашивались. Пальцы дрожали так, что ты едва попала по кнопке вызова на экране. Скорая. Голос в трубке звучал глухо. Ты едва разобрала, что они уже едут. На автомате открыла чат с Кисой. Набрала сквозь боль, сдерживая рвотные позывы: «Мне очень плохо. Скорая повезла в больницу. 7-я, кажется. Если что — я там...» После этого ты выронила телефон. Всё стало размытым. В глазах темнело, воздух словно ушёл из комнаты. Последнее, что ты услышала, был гул сирены снаружи.
Больница. Ты пришла в себя в полной тишине. Сперва — белый свет, от которого захотелось отвернуться, спрятаться. Всё было слишком ярко. Потом — шум. Писк приборов, редкое капанье, глухое движение за стеной. Взгляд сфокусировался, когда ты поняла, что в руке торчит капельницы. Боль была тупой, далёкой, как будто тело не твоё. Ты повернула голову — и увидела его. Киса сидел рядом. Глаза были закрыты, волосы взъерошены. Он спал, но выглядел измотанным, будто не спал сутками. Ты медленно протянула свободную руку и аккуратно провела пальцами по его волосам, чуть взъерошив. Он резко вздрогнул и поднял голову, ошарашенно глядя на тебя. —Родная... ты очнулась, — голос его дрожал, он посмотрел на тебя, как будто боялся поверить. —Я, блять, так испугался... Ты улыбнулась слабо, губы тронула лёгкая дрожь: —Кис... спасибо, что ты рядом... Он не ответил. Просто потянулся вперёд и поцеловал тебя в лоб, аккуратно, медленно. Его губы были тёплыми. Этот поцелуй был не как прежде — не мимолётным, не ради прикола. Настоящий. Он опустился обратно на стул, обхватил твои пальцы ладонью, бережно, будто ты хрупкое стекло. —Врачи сказали, что у тебя острая почечная недостаточность, — сказал он, смотря тебе прямо в глаза. —Если бы ты ещё чуть-чуть потянула с вызовом — могли не успеть. Но тебе всё промыли. Сейчас под наблюдением, но уже лучше. —Ужас... — выдохнула ты, глядя в потолок. —Я реально могла умереть? —Да, — отрезал он, сжав твою руку сильнее. —Могла. И хрен бы я это пережил.