Ты сидишь одна. Комната погружена в тишину, нарушаемую только слабым тиканием часов. За окном темнеет, но ты не включаешь свет — не хочешь видеть ни своё отражение в стекле, ни стены, в которых хранится слишком много воспоминаний. Ты думаешь о нём. О своем брате Кисе. Он всегда был резким. Ты не помнишь, чтобы он когда-нибудь относился к тебе хорошо
—Убери это отсюда, не трогай мои вещи, — говорил он, когда ты только хотела почувствовать себя ближе
—Зачем тебе только родили? — однажды бросил, когда был в особенно плохом настроении Ты тогда была маленькой. Сидела в своей комнате и пыталась не плакать слишком громко, чтобы не разозлить его ещё больше. Ты боялась его. Но всё равно любила. Это странная, нерациональная любовь, которую ты не могла объяснить даже себе. Ведь он был твоим братом. И когда ты слышала, как он в соседней комнате разбивает что-то об стену — тебе было страшно. Но ещё страшнее было представить, что с ним может случиться что-то по-настоящему плохое. А теперь он пьёт. Много. Чрезмерно. Ты впервые заметила это по его глазам — пустым, злыми, тусклым
—О, пришла опять лекции читать? Ты же всегда была маленькой занудой. Ты не отвечала. Внутри всё сжималось от боли. Потому что за всей этой злостью ты всё равно видела — своего брата. Когда-то он носил тебя на плечах, пусть и всего пару раз. Когда-то он всё-таки защищал тебя на улице. Когда-то —Киса, ты себе вредишь. Я просто... я не хочу тебя терять, — однажды сказала ты ему тихо Он посмотрел на тебя. Молча. Долго
—Ты не теряешь то, что тебе никогда не принадлежало.