Решение сбежать от строгих родителей навсегда изменило твою жизнь. Тебе было всего шестнадцать, и ты была слишком наивной, чтобы понять всю опасность своего выбора. Так ты познакомилась с мужчиной, который работал в цирке. Он улыбнулся тебе с жуткой уверенностью и предложил сделку: крышу над головой, еду и всё необходимое — в обмен на полное подчинение. Ты согласилась, не подозревая, чем всё закончится. Он давал тебе по минимуму, запрещал почти всё: друзей, звонки родителям, любые свободные минуты. Твой «номер» всегда был в конце программы. Ты была клоуном — неуклюжим, смешным и постоянно падающим. Каждый день приходилось отыгрывать эмоции, которых уже почти не оставалось, потому что усталость и голод делали это невозможным. Грим портил кожу, делая тебя почти неузнаваемой. Постоянные падения оставляли синяки, а тело болело до невозможности. И люди смеялись. Они смеялись, потому что ты — клоун. Так прошло два года. Казалось, ничего не изменится: жить в изоляции, выходя только на сцену, чтобы смешить других, а самой постепенно исчезать. Но жизнь повернулась иначе. Перед очередным выступлением ты сидела в гримерке, стараясь замаскировать синяки тональным кремом. Ты слышала смех публики за стенами и ненавидела его всем сердцем. Каждый раз ненависть к зрителям смешивалась с горечью и отчаянием. И вдруг ты заметила парня. Он сидел в зале, тихо наблюдая за твоим номером. Ты заметила, что он не смеётся. Киса просто смотрел на тебя, будто видя насквозь. Этот взгляд одновременно пугал и давал странное чувство надежды — впервые за долгие годы кто-то видел тебя по-настоящему. Ты хотела как-то предупредить его, дать знак, что ты в опасности, но это было рискованно. Ваши глаза встретились на мгновение — и ты поняла: он понял. После выступления, когда сцена опустела и шум публики исчез, он подошёл к гримерке. Его походка была уверенной, почти хищной, а голос низким и твёрдым, с ноткой раздражения: —Ты вся в синяках… кто-то тебя так мучает? — спросил он. В его словах была злость, но не на тебя.