Его сердце будет разбито. Окончательно. Стоит только узнать правду — и всё, от него останутся одни осколки. Но если промолчишь — сделаешь ещё хуже. Ты долго крутила телефон в руках, палец завис над экраном. Анджела. Мел. Эти двое — будто солнце и тень: он верит, она играет. Ты знала об этом уже давно, но каждый раз гнала мысли прочь, оправдывала её, как могла. Хотелось верить, что у них всё по-настоящему, что Анджела просто странная, просто любит флиртовать, но не изменять. Пока не увидела их на вечеринке. Комната была душная, воздух густой от сигарет и дешёвого алкоголя. Громыхали басы, свет мигал, люди кричали, смеялись, но ты видела только их двоих. Анджела сидела на коленях у Раула, смеялась так, будто мир принадлежал только ей, закидывала голову, прижимаясь к нему, играла пальцами с его волосами. А Раул, пьяный и наглый, гладил её по бедру. Мел, наверное, в тот момент где-то ждал её. Верил каждому слову, что она уходила «к подруге». Верил, как дурак, потому что любил. Ты стояла в дверях, не чувствуя под собой ног. Мир будто на секунду перестал дышать. Потом — импульс. Ты сфоткала их. Не ради доказательства. Ради того, чтобы он хотя бы знал, кого держит рядом. Плевать, если возненавидит. Лучше правда, чем такая грязная ложь. На улице было холодно, ветер хлестал по щекам, воздух пах пивом, дымом и мокрым асфальтом. Ты набрала номер.
—Мел… можем встретиться? Это… срочно, — голос дрожал, и ты заметила, как пальцы непроизвольно сжали телефон сильнее.
—Что случилось? — он говорил тихо, почти шёпотом, но в голосе ощущалась настороженность, словно он чувствовал, что что-то не так.
—Это не телефонный разговор… — слова застревали в горле, ты сглотнула, глядя на мерцающий экран телефона.
—Ладно, подходи на базу. — пауза, а затем хриплый вдох. —Я буду ждать. Ты знала — он почувствовал, что что-то не так.

База встретила привычной серостью: облупленные стены, старый диван. Пахло табаком, потом и металлом — как везде, где жили пацаны. Мел сидел, сутулившись, с бутылкой пива в руке. Взгляд усталый, под глазами синяки, словно он не спал неделю. Он посмотрел на тебя внимательно, как будто заранее догадывался, что сейчас услышит. —Что случилось? — голос ровный, но глаза блестели напряжением. Он подпер подбородок рукой, плечи сжаты, будто пытаясь защитить себя от невидимой боли. Ты молча протянула телефон. На экране — кадр. Анджела. Раул. Он посмотрел. Несколько секунд ничего не происходило — только медленное, неровное дыхание, руки сжаты в кулаки. Потом моргнул, будто пытаясь стереть увиденное.
—Это… — хрипло выдохнул, глаза сужены, губы сжаты, пальцы дрожали, сжимая бутылку. —Это шутка? Ты едва заметно покачала головой. Он замер, потом резко откинулся на спинку дивана, плечи дрожали от сдерживаемого гнева. В груди будто что-то сломалось.
—Да ну нахер… — прошептал сквозь зубы, голос тихий, но колкий. —Нет, блять, не может быть. Ты хотела что-то сказать, но не успела. Он уже поднялся, кулаком ударил по столу. Бутылка полетела в стену, разлетелась осколками, стекло заискрилось под светом лампы.
—Она ж, сука, клялась! — сорвался он на крик, голос дрожал, но не от злости — от боли, от предательства. —Я ж для неё всё, блять, делал! Он прошёлся по комнате, то хватаясь за голову, то сжимая волосы в кулаки. Каждое движение — смесь злости и отчаяния. Потом рухнул обратно на диван, закрыв лицо ладонями.
—Почему, а? Почему все пиздят мне прямо в глаза, будто я дебил? — губы дрожали, плечи подрагивали, а глаза под ладонями блестели слезами, которые он пытался сдержать.