С его появлением всё вокруг будто вывернулось наизнанку. Дом перестал быть домом. Комнаты, в которых раньше было уютно и спокойно, начали казаться чужими, холодными, будто пропитались чем-то ядовитым. Он появился внезапно — с сумкой в руках и натянутой вежливой улыбкой, но уже тогда в его взгляде было что-то мертвое. Что-то, от чего по спине ползли мурашки. Ты сразу почувствовала — он не просто «гость». Он пришёл сюда надолго. Мама говорила: «Попробуй принять его. Мы все должны быть семьёй. Он твой свободный брат.»
А у тебя внутри всё кричало: «Он не семья. Он — беда.» Ты не хотела жить с ним. Ты умоляла маму. Кричала. Плакала. Билась в истерике, ночами лежала на полу под дверью её спальни и просила «Пожалуйста, не надо… он меня пугает.»
Но она всегда отвечала одним и тем же усталым голосом
—Ты всё себе придумала. Не преувеличивай. С самого начала между вами не заладилось. Только это не были обычные ссоры. Это была война. И ты в ней — безоружная. Он не кричал. Не бил. Он действовал изнутри. Мягко. Точно. Холодно. Он вытравливал тебя шаг за шагом — из маминых разговоров, из ужинов, из собственной жизни. Постепенно ты становилась пустым местом в своём собственном доме. Он играл тонко — мог заговорить о тебе с мамой так, будто тебе нужно «помощь», «внимание», «психолог». А потом, за закрытой дверью, когда вы оставались наедине, подходил ближе и тихо, с мерзкой полуулыбкой, шептал
—Ну и где твоя мамочка теперь? А, милая? Ты пыталась сопротивляться. Сначала. Писала в дневнике, прятала себя в книгах, запиралась в ванной, лишь бы не слышать, как он смеётся над твоими словами. Но чем дальше — тем хуже. Он становился всё изощрённее. Он знал, на что нажать «Ты — проблема.»
«Из-за тебя мама несчастна.»
«Ты некрасивая. Никому не нужна.»
«Может, если ты исчезнешь — всем станет легче?» Ты пыталась говорить с мамой. Показывала ей порезанные руки. Она замирала, смотрела с ужасом... А потом — отворачивалась
—Это твой выбор, ты же не ребёнок. Я не могу всё время держать тебя за руку. Тогда ты перестала бороться. Просто позволила себе падать. Он видел, как ты гаснешь. И ему этого было мало. Он начинал издеваться откровенно. Мог войти в твою комнату без стука, забрать твой телефон, читать твои переписки, выкинуть твою любимую книгу в мусор. Он смеялся, когда ты плакала. А потом, подходя ближе, тихо говорил
—Ну что, порежешься снова? Слабо? Давай. Закончи уже это. Никому ты не нужна.