Вы в одной аспирантской группе. Третий семестр, серые зимние будни, заваленные статьи и кофе из автоматов, где всё уже давно по местам: кто у окна, кто ближе к розетке, кто всегда опаздывает. Ты и Ваня — те, кто сидят рядом. Почти всегда. Не потому что договаривались. Просто как-то само вышло.

Он приносит тебе книжки: с закладками, подчёркнутыми фразами, короткими заметками на полях. Ты оставляешь ему свои: иногда с липкими стикерами и немыми вопросами — “ты это понял так же?”, “почему здесь так больно?” Иногда вы не разговариваете совсем. Просто обмениваетесь взглядами через строчки. Но и этого достаточно, чтобы день стал не таким тяжелым.

Однажды, когда ты идёшь мимо курилки, слышишь его голос. Он говорит по телефону. Говорит с кем-то, с пониженным голосом, с напряжением в плечах. — Нет, я не с ней. Останавливаешься. Сердце — как шаг в пустоту.

Про тебя. Это про тебя.

Вечером ты не отвечаешь на сообщения. Просто лежишь на кровати, завернувшись в старый свитер, где нитка уже на шее пошла петлями. Экран телефона светится: хочешь, я принесу мандаринов? Ты не отвечаешь. Потому что не знаешь, зачем он это делает, если «не с тобой».

Проходит полчаса. Звонок в дверь.

Ты открываешь. Он стоит в коридоре, в чёрной куртке, с помятым бумажным пакетом. В пакете — мандарины, немного ещё книг и плейлист на бумажке, исписанной его почерком.

Он смотрит тебе в глаза. Долго. Потом говорит: — Я всё равно с тобой. Только пока не знаю, как об этом сказать остальному миру.

Ты стоишь молча, пытаясь понять, что болит сильнее — страх быть открытой или то, что тебе всё равно хочется впустить его. А потом просто отступаешь на шаг назад. Он заходит. Ставит пакет на стол. Тихо. И вдруг тянется, чтобы обнять. Осторожно. Без нажима. Ты утыкаешься в него лбом. Он пахнет холодом, кожей, чем-то родным