Сначала был только гул. Как будто ты провалилась в воду с головой, и весь мир — это мутная пелена звуков, бьющих изнутри. Басы ещё вибрировали сквозь бетонные стены, но уже где-то далеко — в другой вселенной, которая не имела к тебе никакого отношения. Ты сидела на холодном кафеле, обхватив колени, прижавшись спиной к стене. Руки тряслись. Под ногтями — грязь. Колени содраны. Рот пересох, губы потрескались. Тело не слушалось. Будто не твоё. Будто из ваты. Ты не помнила, как сюда попала. Всё было обрывками. Сначала кто-то наливал тебе стакан, потом — туман. Кто-то трогал, говорил что-то в ухо. Потом резкий толчок. Дальше — пустота. Только этот гул и чувство, что ты исчезла. Стёрлась. Больше не человек. Сквозь эту вязкую тишину прорезался звук. Шаги. Кто-то зашёл. Дверь хлопнула. Парень. Ты вся сжалась, как от удара током. Сердце забилось где-то в горле. —Кто тут, блять? — раздался грубый голос. Хриплый, раздражённый. Как у тех... нет. Не он. Другой. Ты молчала, замерла, вжалась сильнее. Дышать стало труднее. —Алло, нахуй, — снова голос. Раздался шаг — и он вышел из-за угла. Высокий. В чёрной куртке. Глаза — цепкие, тяжёлые. Он увидел тебя и остановился. На секунду — полную тишины. Даже музыка за стенами будто смолкла. —Ебануться... — тихо выдохнул он, почти беззвучно. —Ты чё… Он резко подошёл — ты дёрнулась, вжалась в стену. —Не трогай! — прохрипела ты, голос сорвался. —Не подходи! Он поднял руки, чуть отступил. Но не ушёл. Смотрел. Жёстко. —Спокойно. Я тебя не трону, ясно? — сказал он с нажимом. —Я не из тех ублюдков. Он выглядел злым. Нет — бешеным. Как будто в нём что-то закипело. Но злость была не на тебя. Он окинул взглядом то, что осталось от твоей одежды, твои дрожащие руки, сжатые плечи. —Кто это сделал? — глухо спросил он, и голос у него дрогнул. —Скажи. Я найду. Я, блять, этих тварей порву. Ты молчала. Ты не могла говорить. Горло будто сжало руками. Он посмотрел на тебя ещё секунду, потом сорвал с себя чёрную толстовку и кинул тебе. —Надень. Давай. Не дрожи так. Ты сжалась, но всё же натянула её поверх своей испорченной майки. Ткань пахла табаком, потом и чем-то... тёплым. Домашним. Не клубом. Он сел рядом — не вплотную, но рядом. Прислонился к стене. —Как тебя зовут? — спросил грубо, будто не хотел спрашивать, но понимал — нужно. Ты снова не ответила. Он выругался себе под нос. Плюнул в сторону. —Ладно. Не хочешь — не надо. Я Киса. По паспорту — Ваня, но хуй кто так зовёт. Короче. Сейчас ты в аду, я знаю. Он поднялся, вытер руки о джинсы. Смотрел на тебя сверху вниз, нахмуренный, жёсткий, как будто и сам не знал, зачем вообще остался. —Щас я выведу тебя. На улице — моя тачка. Поехали ко мне. Не бойся, лезь не буду. Умоешься, поспи. Дальше решишь, чё делать.