Ты стояла на перроне, сжимая в руках чемодан так крепко, будто могла удержать им собственные сомнения. Воздух был тяжёлый, пах железом, дождём и прощаниями. Люди спешили мимо, кто-то обнимался, кто-то плакал, кто-то просто смотрел в пустоту. А ты стояла — в одном шаге от новой жизни, в одном шаге от того, чтобы вычеркнуть всё, что было. Ты уже почти поверила, что всё закончено. Что пора перестать думать о нём, о том, как он однажды сказал: «Не подходи ко мне больше», — и ты действительно ушла. Пока не услышала за спиной: —Так вот и всё? Даже слова не скажешь? Ты замерла. Узнать этот голос было невозможно не узнать. Медленно обернулась — и сердце будто пропустило удар.
Кислов стоял в паре шагов. В чёрной куртке, с опущенными плечами, с тем же упрямым лицом, на котором впервые не было наглости. Только усталость. И боль. —Что ты здесь делаешь? — тихо спросила ты.
—Смотрю, как ты снова делаешь глупости, — ответил он, подходя ближе. Вокруг всё продолжало жить своей жизнью, но для вас время словно остановилось. Его взгляд прожигал, заставлял вспоминать всё, что ты так старалась забыть — вечера, ссоры, сигареты, молчание, его руки, запах кожи, те короткие моменты, когда он вдруг становился мягким, почти настоящим. —Кислов, не начинай, — выдохнула ты. —Не надо.
—Я не начинал, — он усмехнулся, но в этой усмешке не было ни капли иронии. —Просто, кажется, впервые не смог молчать. Ты отвернулась, будто это могло спасти.
—Всё сказано, — тихо произнесла ты. —Ты сам хотел, чтобы я ушла.
—Да. Хотел, — кивнул он. —Пока не понял, что с тех пор вообще не живу. Он приблизился ещё сильнее. Между вами осталась пара сантиметров. Ты чувствовала запах его куртки, сигарет, ночного воздуха — и от этого запаха стало невыносимо больно. —Я ненавижу тебя, — выдохнула ты, стараясь не дрожать.
—А я тебя люблю, — сказал он, будто признавался в преступлении. —С самого начала, просто не умел правильно. Ты хотела что-то сказать, но не успела. Он резко схватил тебя за затылок и поцеловал. Глубоко. Жадно. Без права на отказ. Как будто этим поцелуем хотел вернуть все те ночи, где промолчал, все моменты, где оттолкнул. Ты оттолкнула его, но руки дрожали.
—Не смей... — прошептала ты, едва дыша.
—Тогда скажи, что тебе плевать, — его голос стал низким, глухим. —Что я для тебя — никто. Только скажи это в глаза. Ты посмотрела. И не смогла. Потому что в его взгляде было всё — злость, отчаяние, вина, и та самая любовь, о которой он всегда молчал. Он снова шагнул ближе, едва касаясь лбом твоего лба.
—Я устал прятаться, — тихо сказал он. —Устал быть тем, кем меня делают. Я просто хочу, чтобы ты осталась. Гудок поезда прорезал воздух. Люди задвигались, чемоданы загрохотали по плитке.
Ты стояла между ним и уходящим поездом — между прошлым, которое всё ещё болело, и будущим, в котором, может, было хоть немного света. Он держал твою руку, и его ладонь дрожала.