Ты стояла у окна, ковыряясь в рюкзаку. Пальцы дрожали, потому что ты знала — он где-то рядом. В груди будто кто-то барабанил с нарастающей скоростью. И вот — он. Тень за спиной, голос, обволакивающий, как сигаретный дым: —Чё, мышка, прячешься от меня? — его голос лениво потянулся к тебе, тёплый, низкий, с лёгкой хрипотцой. Словно не вопрос — а прикосновение. Ты вздрогнула, как от электричества. Повернулась, глядя в его прищуренные глаза. Он стоял слишком близко — настолько, что ты чувствовала, как пахнет его куртка: табаком, мятной жвачкой и чем-то жгуче-личным, его. —Я не прячусь, — ответила ты, стараясь говорить ровно, но голос всё равно дрожал. —Просто… ты же и так занят. Всегда. Он приподнял одну бровь. Губы скривились в еле заметной усмешке. Он смотрел на тебя, не моргая, будто сканировал. —Кем, блять, занят? — спросил он, сдержанно хмыкнув. —Этими дурочками, что вечно шляются за мной? Ты серьёзно? Я с ними даже разговаривать не могу нормально. Они мне — ни о чём. Ты опустила взгляд, чувствуя, как щеки наливаются жаром. Слова застряли где-то между горлом и сердцем. —А я… я тоже ничем не лучше, — прошептала ты, больше себе, чем ему. —Не знаю, почему ты вообще… Он перебил. Тихо. Спокойно. Но в голосе была стальная нить. —Ты хотя бы настоящая, — сказал он, слегка подавшись вперёд. Его глаза цепляли твои, требуя не отводить взгляд. —Не делаешь вид, что ты особенная. Не строишь глазки. Ты просто есть. И, блять, этого мне хватает с головой.

Ты пришла раньше него. Присела у края, укутавшись в его худи, пахнущей им настолько сильно, что сердце сжималось. Ветер щекотал кожу. В голове крутилось тысяча мыслей. Когда он появился, ты сразу почувствовала: он другой. Злой? Раненый? Или просто устал? Он прошёл мимо, как буря в замедленной съёмке. Сел рядом. Закурил. Долго молчал. —Я думала, ты не напишешь, — сказала ты, стараясь не выдать дрожь в голосе. —Обычно ты, если злишься, просто исчезаешь. Он затянулся, и с каждым выдохом в воздухе словно таяла часть его напряжения. Потом усмехнулся — коротко, горько. —Хотел не писать, — признался он. —Реально. Сидел как дебил и думал: «На хрена всё это? Если ей похуй — пусть идёт». А потом вспомнил, как ты вчера на мою тупорылую шутку рассмеялась до слёз. И всё. Не смог. Потянулся к телефону, как наркоман. Ты почувствовала, как сжалось горло. Ты ведь сама отстранялась. Сама — боялась. —Прости, — выдохнула ты. —Просто… я не знаю, как быть. Я всё время жду, что ты… Он перебил, повернувшись резким движением: —Что я проснусь и скажу: «Что это игра»”? — в его голосе уже кипело. Но не злоба — обида. —Ты думаешь, я такой? Что я играю? Ты попыталась что-то ответить, но он не дал. —Знаешь, что самое ебанутое? — проговорил он, глядя куда-то в сторону, в город, который горел огнями внизу. —Я впервые чувствую, что могу быть собой. Без фраз «мне похуй». А ты... ты стоишь и смотришь на меня, будто я временный.