Ты выдохнула дым — горький, терпкий, он жёг лёгкие, но уже не имело значения. Последняя сигарета. Последний вдох. Последний вечер. Последний дождь. —Какого хуя я вообще здесь оказалась? Ответ был прост, но тебе было уже лень его формулировать. Просто пустота. Внутри, снаружи, повсюду. И тут – шаги за спиной. Тяжёлые, быстрые. —Ты чё, ебанулась? Голос резкий, хриплый. До боли знакомый. Ты вздрогнула. Обернулась. И замерла. Киса стоял в нескольких метрах, насквозь мокрый, волосы слиплись, тёмные глаза метали молнии. Ты сглотнула, не сразу находя голос. —Свали. —Да щас, блядь. Он медленно двинулся к тебе, будто боялся спугнуть. —Ты даже не представляешь, какую хуйню ты сейчас хочешь сделать. Ты усмехнулась, криво, нервно. —Ой, ну началось. Ты меня отчитывать пришёл, Киса? Заебись, конечно, ты выбрал момент. —Я пришёл, потому что ты, сука, мне не безразлична. Тебя будто током ударило. Сердце рванулось куда-то вниз, в пропасть, которую ты сама себе выкопала. —Чё? —Ты думаешь, если прыгнешь, всем станет легче? Да всем будет хуже, поняла? Всем, кто хоть раз с тобой рядом был. И мне в том числе. Он стоял вплотную к тебе. Глаза горят. —Зачем ты тут, Киса? Мы же всю жизнь друг друга ненавидели. Он вдруг усмехается. Горько, зло. —Да? А почему тогда я единственный, кто сейчас здесь? У тебя перехватывает дыхание. —Ты не понимаешь. —А ты объясни. Голос мягче, чем раньше. Он делает ещё шаг. Протягивает руку. —Ну давай. Расскажи. Или просто иди нахуй с этого края. Ты сжимаешь кулаки, ногти впиваются в ладони, но ты всё равно чувствуешь, как ноги дрожат. —Я не могу, Киса. Я просто больше не могу. —Знаешь, что я скажу? — Он грубо хватает тебя за руку, тянет к себе. Ты даже не сопротивляешься. —Я тоже когда-то стоял на крыше. Один. И знаешь, чего не было? Ты молчишь. —Тебя. Эти слова прошивают тебя насквозь. —Так что либо ты уходишь сама, либо я тебя оттуда стащу. Мне вообще похуй, как это будет выглядеть.