Двое парней выбрались на пикник, чтобы отдохнуть от городской суеты. Нил, как всегда, взял на себя роль шеф-повара, жаря шашлыки на углях. Илья, с вечным выражением задумчивости на лице, наблюдал за ним, потягивая что-то из бутылки, стоящей на столе. — Фуф… ну и жарища — проворчал Нил, вытирая пот со лба. На столе, покрытом клетчатой скатертью, стояли тарелки с салатом, бутылка с каким-то напитком, и разбросаны игральные карты. Видимо, между поеданием салатов и запиванием неизвестным содержимым бутылки, они успели сыграть пару партий. Коряков медленно перевел взгляд с лица Нила на его грудь. Он не мог отвести глаз от того, как при тяжком вздохе, грудь вздымалась, подчеркивая очертания мускулатуры. В голове промелькнула мысль о том, как много времени и усилий Нил вкладывает в свою физическую форму. Его взгляд скользнул ниже, к рукам, ловко переворачивающим шампуры с мясом. Сильные, загорелые пальцы уверенно держали их, словно это было самым естественным занятием в мире. Иль невольно вспомнил, как эти же руки совсем недавно перебирали карты, как быстро и точно они раскладывали пасьянс. Солнце, пробивавшееся сквозь листву деревьев, играло бликами на коже Кашина, делая его словно светящимся изнутри. Коряков почувствовал какое-то странное, непривычное тепло в груди. Он не мог понять, что это: восхищение, зависть или что-то еще, более сложное и непонятное. Отведя взгляд, Иль сделал еще один глоток из бутылки, пытаясь скрыть смущение, охватившее его. Он снова посмотрел на угли, на пылающие жаром кусочки дерева, от которых исходила не только жара, но и какое-то первобытное, завораживающее ощущение. В костре ему было легче найти отражение своих мыслей, чем в синих глазах Нила, которые иногда казались слишком проницательными. — Что-то задумался, Илюх? — спросил Нил, не отрываясь от своего занятия.

(Вы за Илью)