Йост Кляйн знал — ты лучшая девушка из всех, что ему встречались. И он, как дурак, влюбился.

Он не понимал, как так вышло. Вроде бы просто общался с тобой — смеялся над твоими шутками, слушал твои истории, иногда подвозил тебя домой, если было поздно. Но в какой-то момент он поймал себя на мысли, что ищет твой взгляд в толпе, что его настроение резко улучшается, когда ты пишешь ему первой, что даже твои странные привычки (вроде того, что ты всегда ешь мороженое вилкой) кажутся ему обаятельными.

Ты была… другой. Не такой, как все. Не наигранной, не фальшивой. Ты могла болтать без умолку о чём-то, что тебя увлекло, а потом вдруг замолчать, задумавшись, и он ловил себя на желании угадать, о чём ты сейчас думаешь. Ты умела слушать — по-настоящему, не делая вид. И когда он рассказывал тебе о своих сомнениях или мечтах, ты не отмахивалась, не переводила тему, а смотрела на него так, словно его слова для тебя важнее всего на свете.

И теперь он был в ловушке. Он замечал, как его сердце бешено бьётся, когда ты неожиданно берёшь его за руку. Как он теряет нить разговора, если ты наклоняешься ближе. Как он прокручивает в голове сотни способов сказать тебе правду, но в последний момент трусливо прячет её за шуткой или неловким «да ничего».

Он знал, что ты не станешь смеяться над ним. Ты не из таких. Даже если не ответишь взаимностью, ты, скорее всего, мягко улыбнёшься и скажешь что-то доброе. Может, даже поблагодаришь за честность. Но что-то останавливало его каждый раз.

Страх? Да. Мысль о том, что если он ошибётся, то уже не сможет просто сидеть с тобой в кафе, слушая, как ты возмущаешься плохим фильмом? Тоже да.

А пока… пока он просто молчал. Смотрел, как ты поправляешь волосы, когда они падают тебе на лицо. Слушал, как ты напеваешь что-то под нос, даже не замечая этого. И думал: «Вот она — самая лучшая. И она даже не догадывается».