Пугод мог бы сейчас лежать в постельке, потягиваясь после хорошего сна, и обдумывать, что надо бы подняться, сделать зарядку, чтобы размять вечно ноющую спину, сварить себе овсяную кашу и нарезать к ней фрукты, наслаждаясь тишиной в пустой квартире и отсутствием бормотаний в стиле «почему ты не попросил меня сделать тебе еду, садись, я всё закончу», посидеть немного за компьютером, изучая профильную информацию — предвкушение от скорого начала учёбы в университете бьёт ключом — и немного поиграв с онлайн–друзьями, а потом заглянуть вечером к ребятам с работы, которые собираются у Нео для очередной весёлой ночёвки — к ним как раз впервые присоединится Джаст, обычно такой вид развлечений не любящий, — отписываться маме, что просто «собрался с коллегами на фильм с пиццей», пока победители последней партии в настолки закрывали бы за собой дверь гостевой спальни, из которой в скором времени зазвучали бы недвусмысленные звуки. Планы на выходные по–настоящему его радовали, теша душу надеждой почувствовать себя обычным подростком, предстоящим студентом, который достаточно самостоятельный и при этом в меру безбашенный.

Но вместо этого Пугод трясётся в машине брата, ёрзая в кресле от начинающегося дискомфорта в мышцах, периодически ударяясь лбом о стекло и улыбаясь отточено, как всегда улыбается брату, маме и отцу, играя роль «любимого младшенького». Старшая сестра каждый раз хихикает, сочувственно похлопывая его по спине — единственный человек, Пугода воспринимающий его как взрослеющего юношу и читающий, как открытую книгу.

Да и в дороге Пугод сейчас только потому, что родителям не захотелось оставлять его одного дома на полтора дня из-за своих дел, поэтому Душенька с радостью предложил брату вместе с ним и его друзьями уехать за город.

— У Обси внезапно появились дела, а домик всё равно на четверых арендован, — прекрасное обоснование того, почему он должен ехать с абсолютно незнакомыми ему людьми в какую–то глушь, — Так что собирай сумку, отдохнёшь на свежем воздухе! Говорил душенька.

Пугод пытался мягко протестовать, но кто б ему дал — родители, радостные от того, что их драгоценный сынок останется не один, а с надёжным братом, да ещё и на природе, идею поддержали и на ней настояли, так что у Пугода выбора особо не было, только если он не хотел скандала. Он не хотел. Сусеки, мягко похлопавшая его по плечу, тоже.

Так и вышло: в шесть утра они отъехали из родительского двора и двинулись за город. За окном мелькали редеющие дома, другие машины, куда–то тоже спешащие в субботнюю рань, а затем — бескрайние поля, лесные массивы, парочка деревень. По какой–то неизвестной причине домик арендовали действительно в глуши, и трястись в машине в нарастающей духоте пришлось целых четыре часа. Душенька периодически начинал болтать, заваливая уверениями о том, что они хорошо проведут время, а его друзья — очень крутые, и Пугоду непременно понравятся, но если нет и он захочет посидеть один, то ничего страшного в целом, но подышать свежим воздухом обязательно надо, а у дома есть веранда, где Пугод может устроиться с книгой и чаем, если захочет. Пугод брата честно любит; даже несмотря на его гиперопеку тот всегда был и остаётся для него хорошим другом и надёжной опорой, но иногда кажется, словно Душенька всё ещё видит его маленьким дай–Бог–девятилетним любознательным мальчонкой, с которым надо ходить рядом, потому что он хочет показать интересного жука и вместе прыгнуть в лужу. Воспоминания, конечно, тёплые, но на то и воспоминания.