Солнечный луч, пробиваясь сквозь шторы, освещал Кью, сидевшего на ковре. Его маленькая рука уверенно водила карандашом по бумаге, создавая весёлые каракули. Рядом, на мягком диване, устроились Дазай и Чуя. Дазай лениво потягивался, опираясь на мягкую спинку, Чуя держал руки скрещенными на груди, слегка нахмурившись.

— Посмотри, Чуя, какой талант, — протянул Дазай, улыбаясь своей знакомой улыбкой. — Настоящий художник растёт. Ты гордишься, папаша?

Чуя резко сверкнул глазами.

— Дазай, — прошипел он, стараясь не поддаваться провокации, — ты опять начал. Нас просто попросили за ним приглядеть. Не надо придумывать лишнего.

— А что лишнего? — Дазай приподнял бровь. — Мы же прекрасная семья. Я — заботливый муж, ты — прекрасный отец, а Кью — наш любимый сын. Разве не идиллия?

Чуя сжал кулаки. Его щеки покраснели.

— Ты меня выведешь из себя, Дазай, — прорычал он, но голос его сдал под натиском возмущения. – Кью — ребенок. И он ничей не сын.

— Ох, какой же ты строгий родитель, — засмеялся Дазай. — Но я знаю, что ты его любишь. Даже если и не хочешь это признавать. Мы с тобой — прекрасная пара. Даже Кью в этом уже убежден.

Кью, ничего не понимая из их разговора, улыбнулся.