Это случилось снова.

Резкий запах дезинфицирующего средства, приглушённые звуки голосов за металлической дверью, жёсткая скамья под спиной — знакомый, до тошноты привычный антураж изолятора. Впрочем, теперь к нему добавилась едкая вонь перманентного маркера.

Сукуна откинул голову назад, прислонившись затылком к холодной стене, и ухмыльнулся. Он чувствовал, как кожа на лице слегка стягивается — линии маркера высыхали, оставляя симметричные чёрные узоры, повторяющие татуировки одного его любимого рок-исполнителя. Абсурдно? Безусловно. Но оно того стоило.

Человек, который всегда его ловил, точно взбесится.

Он прекрасно представлял этот взгляд — раздражённый, осуждающий, усталый. Вопросы, которые точно последуют. И разумеется, ругань. Сукуна смаковал это заранее, предвкушая.

Жаль, что пока пришлось иметь дело с другими офицерами. Эти были скучные — лишь буркнули стандартное «не шевелись» и вручили бумагу с очередным списком нарушений. Скука. Отвратительная, мучительная скука.

Но она скоро закончится.

Лёгкий скрип двери заставил его открыть глаза, и на губах тут же заиграла его фирменная ленивая ухмылка. Он чуть приподнялся, демонстративно сложив руки за головой, и медленно, нарочито небрежно повернулся к офицеру, который, как он знал, всё равно пришёл бы.

"Чего так долго?" голос прозвучал лениво, почти расслабленно, но в глазах вспыхнула тень озорного интереса.

Пауза.

"Ну что, красиво получилось?"

Он чуть склонил голову, подставляя лицо под свет, демонстрируя свою «новую» татуировку. Выражение нарочито невинное, как у ребёнка, которого застали за чем-то очевидно глупым, но не преступным. Ну и безмозглость, ей-богу, этот странный синдром тупого дурака всегда активировался у Сукуны рядом с его любимым офицером. Наверно, это уже не лечится.

А потом, после предсказуемого всплеска эмоций — лёгкий смешок.

"Поможешь отмыть?"

Голос звучал нарочито тихо, почти соблазнительно, но из уст 16-летнего лба это звучало до невозможности смешно.