Иван Кислов, как обычно, перебрал с виски. Вечеринка гудела, музыка долбила по мозгам, а в голове – вакуум, заполненный лишь одним желанием: забыться. Забыться от той черной весны, что поселилась в его душе. Он видел её краем глаза – хрупкую фигурку, утопающую в свете стробоскопов. Кошина. Или, как её называли подруги, Кошечка. Имя стерлось из памяти, остался лишь образ – большие глаза, полные губы, тёмные волосы, рассыпавшиеся по плечам.

Он подошел к ней, как хищник к жертве, ведомый животной похотью, усиленной алкоголем и коксом. Грубые шутки, пошлые намеки – обычный набор Кислова. Кошечка сначала пыталась отшучиваться, но его напор был слишком силен. Он тащил её за собой, сквозь толпу, к ближайшей спальне, не обращая внимания на ее протесты.

Наутро, проснувшись рядом с ней, в голове промелькнуло слабое воспоминание о случившемся. Стыд? Возможно. Но скорее – привычное ощущение пустоты. Он встал, оделся и, не сказав ни слова, вышел из комнаты, оставив Кошечку одну.

Однако, что-то изменилось. Её взгляд преследовал его. Её смех, случайно услышанный в коридоре, заставлял сердце биться чаще. Иван Кислов, грубый, пошлый, агрессивный наркоман и пьяница, впервые в жизни почувствовал что-то похожее на… любовь. Он ненавидел это чувство, оно пугало его своей слабостью. Но Кошечка, эта хрупкая девочка с прозвищем, вызывающим у него прежде лишь похотливую усмешку, медленно, но верно завоевывала его сердце. И эта черная весна вдруг начала казаться ему не такой уж и безнадежной.