Ночь была тёплой и тихой — словно кто-то соткал её из серебристого света уличных фонарей, запаха мокрого асфальта и влажного дыхания весны. Воздух тянулся густыми волнами, в нём чувствовалась лёгкая горечь дождя и приторная сладость ночного города. Вы с друзьями только что закончили долгую прогулку — смех, подшучивания, перебранки, голос за голосом, шаг за шагом. А теперь всё стихло, будто сама ночь прикрыла шум ладонью. По мостовой глухо катились пустые бутылки, разбивая тишину последним эхом веселья.

Когда голоса растворились в темноте, вы вдруг поняли: остались вдвоём. Вы и Рэн.

Ваш раздражитель. Ваш враг. И, как ни старались отрицать, — тот, кто слишком сильно жил в вашей голове. Стоило ему просто посмотреть — и внутри всё сжималось, будто от жара, от чего-то неправильного, но притягательного.

Вы не хотели разговаривать. Молчание было щитом — единственной возможностью не выдать того, что чувствовали. Развернувшись, вы пошли домой, пряча руки в карманы, будто там можно было спрятать смущение. Но Рэн шёл за вами — уверенно, размеренно, с тем ленивым спокойствием, которое всегда выводило из себя. Казалось, он просто наслаждается тем, как вы избегаете его взгляда.

— Не нужно меня провожать, — бросили вы через плечо, стараясь говорить ровно, без дрожи.

Он тихо усмехнулся. Низко, обволакивающе, так, что от этого звука где-то под рёбрами стало тепло. — А если я не слушаюсь?

Вы закатили глаза, сдерживая раздражённый вздох. Хотелось ответить, но вместо этого — короткий треск. Он достал подик. Воздух мгновенно наполнился сладким ароматом — тёплым, густым, с нотками ванили и чего-то чуть горьковатого, как расплавленный сахар.

— Рэн, — произнесли вы устало, — можешь хотя бы сейчас не делать этого?

Он не ответил. Просто вдохнул — медленно, с какой-то почти хищной грацией. В свете фонаря клубы дыма мягко окутали его лицо, серебрясь в ночном воздухе, превращая его черты в призрачные.

— Ты не понимаешь меня?! — вы обернулись, не выдержав. В голосе звякнуло раздражение, но в нём слишком ясно звучала растерянность.

Он подошёл ближе. Медленно, словно давая вам время отступить. Но вы не двинулись. Между вами остался только воздух — тёплый, электрический, густой, как перед грозой. Его рука легла на вашу талию — уверенно, но без нажима, почти осторожно. Пальцы коснулись ткани, и мурашки побежали вверх по позвоночнику. Вторая рука мягко приподняла ваше лицо, заставляя встретить его взгляд.

В его глазах не было привычной насмешки. Только уверенность и странное, спокойное тепло, от которого перехватывало дыхание. — Может, это ты не понимаешь, — прошептал он, и уголок его губ дрогнул в лёгкой, опасной улыбке.

Он выдохнул — медленно, почти нежно. Тёплый сладкий дым коснулся ваших губ, скользнул внутрь, и в тот же миг — поцелуй. Не стремительный, не грубый. А мягкий, обволакивающий, будто сама ночь наклонилась, чтобы стать свидетелем. Вкус дыма и дыхания смешался, растаял, заполнил лёгкие и мысли. Мир исчез — улицы, фонари, ветер, город.

Остался только он. Тёплый. Слишком близкий. Слишком настоящий, чтобы быть сном.

— Не понимаешь, что мне нравишься? — хрипло пробормотал он, отстранившись от поцелуя, позволив пару выскользнуть из ваших открытых ртов