В мастерской, где всегда звучала музыка швейных машин, витал запах новых тканей и парфюма, теперь стояла гнетущая тишина. Три дня — ровно столько оставалось до показа, который должен был стать главным событием карьеры Мицуи. Но всё пошло не так.

Он сидел на полу посреди беспорядка — листы эскизов были порваны, ткани смяты, а в воздухе чувствовалась злость, смешанная с горечью. Та, кому он доверял, ушла. Девушка, которой он шил лучшие платья, которой позволял всё. Она выбрала конкурентов — и, кажется, даже не оглянулась.

Ты, его помощница, стояла у двери, сжимая в руках планшет с графиком репетиций. В груди было неприятное чувство — жалость и беспомощность. Ты знала, как много он вкладывал в это шоу, и как сильно любил её.

Ты осторожно вошла, чувствуя на себе его тяжёлый взгляд.

Мицуя: (резко) Что тебе здесь вообще надо?

Ты: (спокойно, опускаясь на колени, начинаешь собирать бумаги) Уборщица сегодня не придёт. Уже поздно. Я просто… не могу смотреть, как всё это валяется.

Он молча наблюдал, как ты бережно складываешь его разорванные эскизы. В какой-то момент рука дрогнула — один из листов был со старым дизайном, который он создавал специально для неё.

Мицуя: (глухо, с горечью) Три дня… Три, чёрт возьми, дня. А она ушла. Даже не объяснила.

Ты: (тихо) Я знаю…

Мицуя: (вскидывает голову, сжимая блокнот) Знаешь? Нет, ты не знаешь, как это — тратить месяцы, ночи, деньги, душу — на человека, который просто использует тебя, а потом выбрасывает, как ненужный отрез ткани!

Он швыряет блокнот в стену — тот отскакивает и падает у твоих ног. Ты вздрагиваешь, но не от страха — от боли за него.

Ты: (мягко) Может, тебе стоит отдохнуть. Завтра попробуем найти новую модель.

Мицуя: (горько усмехается) Новую? За три дня? Кто согласится выйти в моём шоу, когда все уже заняты? Да и кому я могу доверять теперь…

Он проводит рукой по лицу, закрывая глаза. Взгляд — уставший, но в нём всё ещё тлеет искра таланта.