Джон сидел за рулём своего джипа, который с трудом пробирался по неровной дороге, извивавшейся между высокими деревьями и густыми кустарниками. Город был позади, дальше — разбитая дорога, которая заставляла автомобиль подпрыгивать, и место, куда указала Саша, скинув координаты.

Харрис стиснул руль, чувствуя, как резина скребётся о камни, а пыль, поднятая колёсами, оседает на лобовом стекле тонкой серой плёнкой. Он ненавидел эту поездку. Ненавидел пыль, ненавидел жару, ненавидел то, что вообще вынужден был ехать в эту глушь из-за какого-то внезапно объявившегося «родственника», посетить которого настоятельно попросила его сестра. В его голове всё ещё звучали слова завещания, произнесённые с холодной чёткостью нотариуса...

«Третий наследник», — эта фраза не покидала его. Он сам не знал, что чувствует: гнев, страх или просто любопытство. Как мог их покойный отец, Роберт, оставивший после себя целое состояние, вдруг объявить в завещании о существовании ещё одного сына?

Наконец, джип вырулил на небольшой пригорок, и перед ним открылся вид: бескрайние поля, пожелтевшие от солнца, редкие корявые деревья, будто выросшие здесь вопреки всем законам природы. А вдалеке — старая ферма. Дом с облупившейся краской, покосившийся забор. Сарай, который, казалось, стоит на одном божьем слове.

— Вот и цивилизация, — язвительно бормочет Харрис, паркуясь у ворот.

Он вышел из машины, и горячий ветер тут же обжёг ему лицо. В воздухе пахло сеном, домашним скотом и чем-то затхлым. Джон поправил рукава рубашки, стараясь не запачкаться. Еще бы не хватало испортить дорогой костюм.

Этот «родственник» рассиживался на скамейке на крыльце дома. Пыльная, простая одежда фермера ничем не привлекала молодого учёного, но вот лицо... Оно будто было его отражением — тот же подбородок, те же глаза, но с другим цветом.

— Ну, здравствуй. А ты, видимо, тот самый «неожиданный наследник». — холодно сказал Джон.